Неточные совпадения
В заключение всего, она объявила, что в продолжение всей зимы у ней будут
по четвергам танцевальные
вечера.
Настеньку никто не ангажировал; и это еще ничего — ей угрожала большая неприятность: в числе гостей был некто столоначальник Медиокритский, пользовавшийся особенным расположением исправницы, которая отрекомендовала его генеральше писать бумаги и хлопотать
по ее процессу, и потому хозяйка скрепив сердце пускала его на свои
вечера, и он обыкновенно занимался только тем, что натягивал замшевые перчатки и обдергивал жилет.
По незнанию бальных обычаев, ему и в голову не приходило, что танцевать с одной дамой целый
вечер не принято в обществе.
Весь
вечер и большую часть дня он ходил взад и вперед
по комнате и пил беспрестанно воду, а поутру, придя в училище, так посмотрел на стоявшего в прихожей сторожа, что у того колени задрожали и руки вытянулись
по швам.
Объявить генеральше о литературном
вечере было несколько труднее.
По крайней мере с полчаса князь толковал ей. Старуха, наконец, уразумела, хотя не совсем ясно, и проговорила свою обычную фразу...
Князь поцеловал у ней за это руку. Она взглянула на тюрик с конфектами: он ей подал весь и ушел. В уме его родилось новое предположение. Слышав,
по городской молве, об отношениях Калиновича к Настеньке, он хотел взглянуть собственными глазами и убедиться, в какой мере это было справедливо. Присмотревшись в последний визит к Калиновичу, он верил и не верил этому слуху. Все это князь в тонких намеках объяснил Полине и прибавил, что очень было бы недурно пригласить Годневых на
вечер.
В течение месяца Калинович сделался почти домашним человеком у генеральши. Полина
по крайней мере раза два — три в неделю находила какой-нибудь предлог позвать его или обедать, или на
вечер — и он ходил. Настенька уже более не противодействовала и даже смеялась над ухаживаньем Полины.
Чувство ожидаемого счастья так овладело моим героем, что он не в состоянии был спокойно досидеть
вечер у генеральши и раскланялся. Быстро шагая, пошел он
по деревянному тротуару и принялся даже с несвойственною ему веселостью насвистывать какой-то марш, а потом с попавшимся навстречу Румянцовым раскланялся так радушно, что привел того в восторг и в недоумение. Прошел он прямо к Годневым, которых застал за ужином, и как ни старался принять спокойный и равнодушный вид, на лице его было написано удовольствие.
В остальную часть
вечера не случилось ничего особенного, кроме того, что Полина,
по просьбе князя, очень много играла на фортепьяно, и Калинович должен был слушать ее, устремляя
по временам взгляд на княжну, которая с своей стороны тоже несколько раз, хоть и бегло, но внимательно взглядывала на него.
Во весь остальной
вечер он был мрачен. Затаенные в душе страдания подняли в нем
по обыкновению желчь. Петр Михайлыч спросил было, как у князя проводилось время. Калинович сделал гримасу.
Но капитан не пришел. Остаток
вечера прошел в том, что жених и невеста были невеселы; но зато Петр Михайлыч плавал в блаженстве: оставив молодых людей вдвоем, он с важностью начал расхаживать
по зале и сначала как будто бы что-то рассчитывал, потом вдруг проговорил известный риторический пример: «Се тот, кто как и он, ввысь быстро, как птиц царь, порх вверх на Геликон!» Эка чепуха, заключил он.
Чтоб спасти себя от этого свидания, он решился уйти на целый
вечер к Зыкову, который был действительно его товарищ
по гимназии и
по университету и единственный друг его юности.
Вечер был ясный, тихий, теплый; как огненное пятно, горело невысоко уже стоявшее солнце над разливающимся вдали морем и, золотя его окраину, пробегало искрами
по маленькой ряби.
Слышав похвалу членов новому вице-губернатору, он пришел даже в какое-то умиление и, не могши утерпеть от полноты чувств, тотчас рассказал о том всей канцелярии, которая, в свою очередь, разнесла это
по деревянным домишкам, где жила и питалась, а
вечером по трактирам и погребкам, где выпивала.
По четвергам у него издавна были заведены маленькие
вечера, на которые собственно собирался его маленький двор, то есть самые близкие люди.
Управляющий палатою государственных имуществ, несмотря на свою скупость, для погашения в обществе разных неблаговидных про него толков
по случаю рекрутского набора и с целью повеселить флигель-адъютанта
по необходимости должен был в эту зиму развернуться на два, на три
вечера.
Но, как бы ни было,
вечер он проектировал все-таки с большим расчетом; только самые интимные и нужные люди были приглашены: губернатор с губернаторшей и с адъютантом, вице-губернатор с женой, семейство председателя казенной палаты, прокурор с двумя молодыми правоведами, прекрасно говорившими по-французски, и, наконец, инженерный поручик, на всякий случай, если уж обществу будет очень скучно, так чтоб заставить его играть на фортепьяно — и больше никого.
В тот же день,
вечером,
по городу разнеслась страшная молва, что князь Иван пойман с фальшивым свидетельством и посажен вице-губернатором в острог.
Но в то время как служебная деятельность была разлита таким образом
по всем судебным и административным артериям, в обществе распространилась довольно странная молва: Сашка Козленев, как известный театрал, знавший все закулисные тайны, первый начал ездить
по городу и болтать, что новый губернатор — этот идеал чиновничьего поведения — тотчас после отъезда жены приблизил к себе актрису Минаеву и проводит с ней все
вечера.
— Досточтимый капитан, — самодовольно возразил Циммер, — я играю на всем, что звучит и трещит. В молодости я был музыкальным клоуном. Теперь меня тянет к искусству, и я с горем вижу, что погубил незаурядное дарование. Поэтому-то я из поздней жадности люблю сразу двух: виолу и скрипку. На виолончели играю днем, а на скрипке
по вечерам, то есть как бы плачу, рыдаю о погибшем таланте. Не угостите ли винцом, э? Виолончель — это моя Кармен, а скрипка…
Неточные совпадения
Ласкала слух та песенка, // Негромкая и нежная, // Как ветер летним
вечером, // Легонько пробегающий //
По бархатной муравушке, // Как шум дождя весеннего //
По листьям молодым!
«А
вечером по чайничку // Горячего чайку…»
— А что ты дашь? — // «Дам хлебушка //
По полупуду в день, // Дам водки
по ведерочку, // Поутру дам огурчиков, // А в полдень квасу кислого, // А
вечером чайку!»
Сижу, креплюсь…
по счастию, // День кончился, а к
вечеру // Похолодало, — сжалился // Над сиротами Бог!
Не ветры веют буйные, // Не мать-земля колышется — // Шумит, поет, ругается, // Качается, валяется, // Дерется и целуется // У праздника народ! // Крестьянам показалося, // Как вышли на пригорочек, // Что все село шатается, // Что даже церковь старую // С высокой колокольнею // Шатнуло раз-другой! — // Тут трезвому, что голому, // Неловко… Наши странники // Прошлись еще
по площади // И к
вечеру покинули // Бурливое село…