Граф явился как самый преданнейший и доброжелательствующий друг дома и принес тысячу извинений, что так давно не бывал. Хозяева отвечали ему улыбками, а Перехватов, сверх того, пододвинул ему слегка стул, и, когда граф сел, он предложил ему из своей черепаховой, отделанной золотом сигарочницы высокоценную сигару.
Прокофий, всегда его терпеть не могший и почти вслух называвший «пришлой собакой», нарочно сам ему отворил на этот раз дверь и сказал, что Александр Иванович не приказал
графу являться к себе на глаза.
Неточные совпадения
Явился граф Хвостиков в черном фраке и белом галстуке.
— Прошлой зимой с письмом от Ефима Федоровича вдруг
является ко мне… вы непременно знаете его…
является граф Хвостиков.
Когда начался суд по делу Хмурина,
граф, выпросив позволение у Тюменева переехать в город на его квартиру,
являлся на каждое заседание, а потом забегал к Бегушеву в гостиницу и питался у него. По самой пустоте своей, Хвостиков не был злой человек, но и он в неистовство приходил, рассказывая Бегушеву, как Янсутский и Офонькин вывертывались у следователя на судебном следствии.
Бегушев взял
графу во втором классе, не понимая, отчего в том вдруг такая расчетливость
явилась.
Граф Хвостиков, получив билет, мгновенно скрылся из вокзала.
— О, mon cher, что ж ты меня за ребенка такого считаешь, — отвечал
граф и уехал прямо к Домне Осиповне, а в пять часов
явился аккуратно к обеду Бегушева и имел торжествующий вид.
Первые двое не приехали, но последний
явился и в ближайшем номере той газеты, где сотрудничал, описал торжество брачного пиршества, объяснив читателям, что «молодой и молодая блистали красотою, молодостью и свежестью» — несколько подкрашенною, — смертельно хотелось прибавить
графу относительно Домны Осиповны, но он не прибавил этого, потому что она обещала ему за этот фельетон сто целковых.
Вооружившись этой бумагой,
граф Хвостиков прибыл в приют немощствующих с большим апломбом. Он велел позвать к себе смотрителя, заметил ему, что тот чересчур долго не
являлся, и, наконец, объявив, что он
граф Хвостиков, отдал предписание попечителя.
—
Явится!.. Невозможно, чтобы не приехала, — успокоил его
граф.
«Верная моя Люба! Сражался я, и служил государю, и проливал свою кровь не однажды, и вышел мне за то офицерский чин и благородное звание. Теперь я приехал на свободе в отпуск для излечения ран и остановился в Пушкарской слободе на постоялом дворе у дворника, а завтра ордена и кресты надену, и к
графу явлюсь, и принесу все свои деньги, которые мне на леченье даны, пятьсот рублей, и буду просить мне тебя выкупить, и в надежде, что обвенчаемся перед престолом Всевышнего Создателя».
С одной стороны она пришла к убеждению, что сватовство
графа является единственным средством для нее выйти победительницей из заданной ею себе трудной задачи — отказаться навеки от любимого человека, в угоду своей подруги, вследствие данной ей клятвы.
Неточные совпадения
Кузина твоя увлеклась по-своему, не покидая гостиной, а
граф Милари добивался свести это на большую дорогу — и говорят (это папа разболтал), что между ними бывали живые споры, что он брал ее за руку, а она не отнимала, у ней даже глаза туманились слезой, когда он, недовольный прогулками верхом у кареты и приемом при тетках, настаивал на большей свободе, — звал в парк вдвоем,
являлся в другие часы, когда тетки спали или бывали в церкви, и, не успевая, не показывал глаз по неделе.
Граф Строганов, попечитель, писал брату, и мне следовало
явиться к нему.
Дело было в том, что я тогда только что начал сближаться с петербургскими литераторами, печатать статьи, а главное, я был переведен из Владимира в Петербург
графом Строгановым без всякого участия тайной полиции и, приехавши в Петербург, не пошел
являться ни к Дубельту, ни в III Отделение, на что мне намекали добрые люди.
Наконец, в начале июня я получил сенатский указ об утверждении меня советником новгородского губернского правления.
Граф Строганов думал, что пора отправляться, и я
явился около 1 июля в богом и св. Софией хранимый град Новгород и поселился на берегу Волхова, против самого того кургана, откуда вольтерианцы XII столетия бросили в реку чудотворную статую Перуна.
Московскую пожарную команду создал еще
граф Ф. В. Ростопчин. Прежде это было случайное собрание пожарных инструментов, разбросанных по городу, и отдельных дежурных обывателей, которые должны были по церковному набату сбегаться на пожар, кто с багром, кто с ведром, куда
являлся и брандмайор.