Неточные совпадения
Положение графа было очень нехорошее: если бы изобретенное им предприятие было утверждено, то он все-таки несколько надеялся втянуть Янсутского
в новую аферу и таким образом, заинтересовав его
в двух больших делах, имел некоторое нравственное право занимать у него деньги, что было необходимо для графа, так как своих доходов он ниоткуда не получал никаких и
в настоящее
время, например, у него было
в кармане всего только три целковых; а ему сегодняшним вечером нужно было приготовить по крайней мере рублей сто для
одной своей любовишки: несмотря на свои 60 лет, граф сильно еще занимался всякого рода любовишками.
Оставшись
одна, она, для успокоения нерв, несколько
времени ходила по комнате; а потом, снова подправив себе лицо, позвала опять парикмахера и с ним, наконец, общими силами устроила себе прическу, которая вышла как-то вся на сторону; но это-то больше всего и нравилось Домне Осиповне: она видела
в этом выражение какого-то удальства — качество, которое
в последнее
время стало нравиться некоторым дамам.
— Благодарю вас покорно! — отвечал тот, и ему низко кланяясь; а потом хотел было сесть на
одно из кресел,
в котором, впрочем, вряд ли бы и уместился, но
в это
время поспешила встать с дивана Домна Осиповна.
Его еще молодцеватую и красивую фигуру беспрестанно видели то
в тех, то
в других кружках, сам же Бегушев вряд ли чувствовал большое удовольствие от этого общества; но вот с некоторого
времени он начал встречать молодую даму, болезненную на вид, которая всегда являлась
одна и почти глаз не спускала с Бегушева; это наконец его заинтересовало.
Надобно было иметь силу характера Домны Осиповны, чтобы, живя у Бегушева целую неделю и все почти
время проводя вместе с ним, скрывать от него волнующие ее мысли и чувствования, тем более что сам Бегушев был очень весел, разговорчив и беспрестанно фантазировал, что вот он, с наступлением зимы, увезет Домну Осиповну
в Италию,
в которой она еще не бывала, познакомит ее с антиками, раскроет перед ней тайну искусств, — и Домна Осиповна ни
одним словом, ни
одним звуком не выразила, что она ожидает совершенно иначе провести грядущую зиму, — напротив, изъявляла удовольствие и почти восторг на все предложения Бегушева.
Бегушев на это молчал.
В воображении его опять носилась сцена из прошлой жизни. Он припомнил старика-генерала, мужа Натальи Сергеевны, и его свирепое лицо, когда тот подходил к барьеру во
время дуэли; припомнил его крик, который вырвался у него, когда он падал окровавленный: «Сожалею об
одном, что я не убил тебя, злодея!»
Чтобы составить себе
в Москве практику, врачу существует
в настоящее
время два пути:
один, более верный, — это заслужить внимание и любовь кого-либо из университетских богов-врачей, обильно и щедро раздающих практику всем истинно верующим
в них; второй же, более рискованный и трудный, — быть самому ловким и не брезговать никакими средствами…
— Конечно, злость хоть и считают за чувство нравственное, но, пожалуй, оно настолько же и физическое! — произнес он, желая
в одно и то же
время явить из себя идеалиста и материалиста. — Печень у вас, вероятно, раздражена; вы позволите вас освидетельствовать?
— Совершенно
одно и то же; и как вы не понимаете, что все, что поглощается нами
в течение
времени,
в течение этого же
времени и растрачивается! Я убежден, что ваше остроумное исчисление пришло только сию минуту вам
в голову, так что вы не успели хорошенько обдумать, как оно неосновательно…
— Я всегда это думал!..
Одно чиновничество, которого
в Петербурге так много и которое, конечно, составляет самое образованное сословие
в России. Литература петербургская, — худа ли, хороша ли она, — но довольно уже распространенная и разнообразная, — все это дает ему перевес. А здесь что?.. Хорошего маленькие кусочки только, остальное же все — Замоскворечье наголо, что
в переводе значит: малосольная белужина, принявшая на
время форму людей.
О своих же отношениях к Бегушеву она хоть и сказала тому, что будто бы прямо объявила мужу, что любит его, но
в сущности Домна Осиповна только намекнула, что
в настоящее
время она, может быть,
в состоянии будет полюбить
одного человека; словом, отношениям этим старалась придать
в глазах Олухова характер нерешенности еще…
В то
время как Бегушев страдал от каких-то чисто вымышленных, по мнению Домны Осиповны, страданий, на нее сыпались дела самого серьезного свойства, вызывающие на серьезные беспокойства: мужу она, несмотря на запрещение Бегушева, все-таки написала довольно подробно о поведении его возлюбленной, потому что Глаша действительно последнее
время допивалась почти до чертиков; любовников у нее был уж не
один, а скольким только угодно было: натура чухонско-петербургской кокотки
в ней проснулась во всей своей прелести!!
— Банкротом он сделался последнее
время, и то по политическим причинам, а векселя и накладные гораздо раньше существовали, и наконец… Это невероятно даже… прокурорский надзор дошел до того, что обвиняет господина Хмурина, — как бы вы думали,
в чем?
В убийстве-с, ни больше ни меньше, как
в убийстве
одного из своих кредиторов, с которым он случайно пообедал
в трактире, и тот вскоре после того помер!.. Значит, господин Хмурин убил его?
— Нет!.. Напротив — враг его!.. Историю эту вашему превосходительству так надо рассказать… Существовали
в Москве два гражданские брака: мой с Меровой и Бегушева с Олуховой, и оба
в очень недолгом
времени один после другого расторглись — по причинам далеко не схожим.
— Но что ж она расспрашивала обо мне? — допытывался Бегушев: ему
в одно и то же
время досаден и приятен был этот разговор.
— О, нет, напротив! — воскликнул граф. — И что ужасно обидно: я и князь
в одно и то же
время начали заниматься
одною и тою же деятельностью — он
в сотнях тысяч очутился, а я нищий!
— И при нем еще это существовало… Нынче женщины менее трех любовников
в одно и то же
время не имеют!.. — произнес Янсутский.
Пока таким образом опечаленный отец проводил свое
время, Бегушев ожидал его с лихорадочным нетерпением; наконец, часу
в девятом уже, он, благодаря лунному свету, увидел въезжавшую на двор свою карету. Бегушев сначала обрадовался, полагая, что возвратился граф, но когда карета, не останавливаясь у крыльца, проехала к сараю, Бегушев не мог понять этого и
в одном сюртуке выскочил на мороз.
Тучи громадных событий скоплялись на Востоке: славянский вопрос все более и более начинал заинтересовывать общество; газеты кричали, перебранивались между собой:
одни, которым и
в мирное
время было хорошо, желали мира; другие, которые или совсем погасали, или начинали погасать, желали войны; телеграммы изоврались и изолгались до последней степени;
в комитеты славянские сыпались сотни тысяч; сборщицы
в кружку с красным крестом появились на всех сборищах, торжищах и улицах; бедных добровольцев, как баранов на убой, отправляли целыми вагонами
в Сербию; портрет генерала Черняева виднелся во всех почти лавочках.
Встреть сего посланного Прокофий, тот бы прямо ему объявил, что барыню ихнюю барин его никогда не велел к себе пускать; но
в передней
в это
время был не он, а
один из молодых служителей, который, увидав подъехавшую карету, не дожидаясь даже звонка, отворил дверь и, услыхав, что приехала Домна Осиповна навестить госпожу Мерову, пошел и сказал о том Минодоре, а та передала об этом посещении Елизавете Николаевне, которая испугалась и встревожилась и послала спросить Александра Ивановича, что позволит ли он ей принять Домну Осиповну.
— Меня
в этой войне
одно радует, — продолжал Бегушев, — что пусть хоть на
время рыцарь проснется, а мещанин позатихнет!
Но
в это
время один из лакеев что-то такое тихо сказал Бегушеву, а потом и графу Хвостикову. Оба они с беспокойством встали с своих мест и вышли
в переднюю. Там их дожидался Прокофий.
Неточные совпадения
Стародум.
В одном. Отец мой непрестанно мне твердил
одно и то же: имей сердце, имей душу, и будешь человек во всякое
время. На все прочее мода: на умы мода, на знания мода, как на пряжки, на пуговицы.
"Была
в то
время, — так начинает он свое повествование, —
в одном из городских храмов картина, изображавшая мучения грешников
в присутствии врага рода человеческого.
Они тем легче могли успеть
в своем намерении, что
в это
время своеволие глуповцев дошло до размеров неслыханных. Мало того что они
в один день сбросили с раската и утопили
в реке целые десятки излюбленных граждан, но на заставе самовольно остановили ехавшего из губернии, по казенной подорожной, чиновника.
Тут только понял Грустилов,
в чем дело, но так как душа его закоснела
в идолопоклонстве, то слово истины, конечно, не могло сразу проникнуть
в нее. Он даже заподозрил
в первую минуту, что под маской скрывается юродивая Аксиньюшка, та самая, которая, еще при Фердыщенке, предсказала большой глуповский пожар и которая во
время отпадения глуповцев
в идолопоклонстве
одна осталась верною истинному богу.
Выслушав такой уклончивый ответ, помощник градоначальника стал
в тупик. Ему предстояло
одно из двух: или немедленно рапортовать о случившемся по начальству и между тем начать под рукой следствие, или же некоторое
время молчать и выжидать, что будет. Ввиду таких затруднений он избрал средний путь, то есть приступил к дознанию, и
в то же
время всем и каждому наказал хранить по этому предмету глубочайшую тайну, дабы не волновать народ и не поселить
в нем несбыточных мечтаний.