Неточные совпадения
Егор Егорыч, ожидая возвращения своего камердинера, был как на иголках; он то усаживался плотно на своем кресле, то вскакивал и подбегал к окну, из
которого можно было видеть, когда подъедет Антип Ильич. Прошло таким образом около
часу. Но вот входная дверь нумера скрипнула. Понятно, что это прибыл Антип Ильич; но он еще довольно долго снимал с себя шубу, обтирал свои намерзшие бакенбарды и сморкался. Егора Егорыча даже подергивало от нетерпения. Наконец камердинер предстал перед ним.
Через
час какой-нибудь Егор Егорыч уселся в свои пошевни, в
которые прислуга едва успела положить его еще не распакованный с приезда в деревню чемодан.
Майор через какой-нибудь
час привез доктора и ни много ни мало — тогдашнего главного врача воспитательного дома,
который был в белом галстуке и во фраке, с несколько строгою и весьма важною физиономией.
Это именно и был князь; одною рукою он облокачивался на стол из черного дерева, на
котором единственными украшениями были
часы с мраморным наверху бюстом императора Александра Первого и несколько в стороне таковой же бюст императора Николая.
В избранный для венчания день Егор Егорыч послал Антипа Ильича к священнику, состоящему у него на руге (Кузьмищево, как мы знаем, было село), сказать, что он будет венчаться с Сусанной Николаевной в пять
часов вечера, а затем все, то есть жених и невеста, а также gnadige Frau и доктор, отправились в церковь пешком; священник, впрочем, осветил храм полным освещением и сам с дьяконом облекся в дорогие дорадоровые ризы, в
которых служил только в заутреню светлого христова воскресения.
— Брат-надзиратель,
который теперь
час?
На другой день в одиннадцать
часов Артасьев, конечно, приехал к губернскому предводителю, жившему в огромном доме Петра Григорьича, за
который он хоть и должен был платить тысячу рублей в год, но еще в продолжение двух лет ни копейки не внес в уплату сей суммы, и здесь я считаю нужным довести до сведения читателя, что сей преемник Крапчика являл совершенную противоположность своему предшественнику.
Квартира Лябьевых в сравнении с логовищем Феодосия Гаврилыча представляла верх изящества и вкуса, и все в ней как-то весело смотрело: натертый воском паркет блестел; в окна через чистые стекла ярко светило солнце и играло на листьях тропических растений,
которыми уставлена была гостиная; на подзеркальниках простеночных зеркал виднелись серебряные канделябры со множеством восковых свечей; на мраморной тумбе перед средним окном стояли дорогие бронзовые
часы; на столах, покрытых пестрыми синелевыми салфетками, красовались фарфоровые с прекрасной живописью лампы; мебель была обита в гостиной шелковой материей, а в наугольной — дорогим английским ситцем; даже лакеи, проходившие по комнатам, имели какой-то довольный и нарядный вид: они очень много выручали от карт,
которые по нескольку раз в неделю устраивались у Лябьева.
Билет им в бельэтаж еще заранее достал Углаков; сверх того, по уговору, он в день представления должен был заехать к Музе Николаевне, у
которой хотела быть Сусанна Николаевна, и обеих дам сопровождать в театр; но вот в сказанный день седьмой
час был на исходе, а Углаков не являлся, так что дамы решились ехать одни.
В продолжение всего остального дня супруги не видались больше. Тулузов тотчас же после объяснения с женой уехал куда-то и возвратился домой очень поздно. Екатерина же Петровна в семь
часов отправилась в театр, где давали «Гамлета» и где она опять встретилась с Сусанной Николаевной и с Лябьевой, в ложе
которых сидел на этот раз и молодой Углаков, не совсем еще, кажется, поправившийся после болезни.
— Однако, позволь, мне рассказывали, что в известный
час амфитрион ужина восклицал: «Couvre feus!» [«Гасите свечи!» (франц.).], — возразил ему молодой ученый,
которому с ужасом и под величайшим секретом рассказывала это m-lle Блоха.
На одном из таких газонов в несколько глухом месте сада, по рисунку самого Кавинина, было сделано из цветных клумб как бы нечто похожее на масонский ковер, в средине
которого высилась мраморная тумба, тоже как бы напоминающая жертвенник масонский; на верхней доске этой тумбы были сделаны солнечные
часы.
Прошли таким образом день-два; пани Вибель не вытерпела, наконец, и передала Аггею Никитичу записку, в
которой объявляла ему, что в следующие дни им гораздо удобнее будет видаться не после обеда, а
часов в двенадцать ночи, в каковое время она тихонько будет выходить в сад, и чтобы Аггей Никитич прокрадывался в него через калитку,
которая имелась в задней стене сада и никогда не запиралась.
— Если так, то я готова и завтра же найду себе особую квартиру, — проговорила она, гордо взмахнув головой, и сейчас же потом ушла гулять, так как был двенадцатый
час, и она надеялась на длинной улице встретить Аггея Никитича,
который действительно давно уже бродил по этой улице и был заметно расстроен и печален.
Впрочем, представим все лучше в образах: в три
часа Аггей Никитич сбирается идти продавать свою пару лошадей, и вдруг перед его домом остановилась тоже пара, но только внушительнейшая, в сбруе с серебряным набором, запряженная во внушительнейшие сани, в
которых сидел откупщик во внушительнейшей бекеше и старавшийся придать своей физиономии внушительнейшее выражение.
«Вам угодно было обозвать меня и всех других офицеров карабинерного полка, к числу
которых я имел честь принадлежать, ворами фруктов на балах, и за это оскорбление я прошу вас назначить моему секунданту
час, место и оружие».
Через какой-нибудь
час он уже совсем уехал из Синькова, к великому удовольствию Екатерины Петровны,
которая действительно начинала не на шутку мечтать об Аггее Никитиче.
Уехав затем с поручиком, он сказал, что в двенадцать
часов снова будет у больного, вследствие чего поручик тоже еще с раннего утра явился к Аггею Никитичу,
который уже проснулся, и прямо, не подумав, бухнул ему, что он привозил к нему не доктора, а аптекаря.
Неточные совпадения
Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть книг, и потому несколько вольнодумен. Охотник большой на догадки, и потому каждому слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять в лице своем значительную мину. Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом — как старинные
часы,
которые прежде шипят, а потом уже бьют.
Григорий в семинарии // В
час ночи просыпается // И уж потом до солнышка // Не спит — ждет жадно ситника, //
Который выдавался им // Со сбитнем по утрам.
Правдин (останавливая ее). Поостановитесь, сударыня. (Вынув бумагу и важным голосом Простакову.) Именем правительства вам приказываю сей же
час собрать людей и крестьян ваших для объявления им указа, что за бесчеловечие жены вашей, до
которого попустило ее ваше крайнее слабомыслие, повелевает мне правительство принять в опеку дом ваш и деревни.
Стародум. Тут не самолюбие, а, так называть, себялюбие. Тут себя любят отменно; о себе одном пекутся; об одном настоящем
часе суетятся. Ты не поверишь. Я видел тут множество людей,
которым во все случаи их жизни ни разу на мысль не приходили ни предки, ни потомки.
Но перенесемся мыслью за сто лет тому назад, поставим себя на место достославных наших предков, и мы легко поймем тот ужас,
который долженствовал обуять их при виде этих вращающихся глаз и этого раскрытого рта, из
которого ничего не выходило, кроме шипения и какого-то бессмысленного звука, непохожего даже на бой
часов.