Неточные совпадения
— Егор Егорыч, — начал он, — бесспорно умен и самых высоких
душевных качеств, но не думаю, чтобы был осмотрителен и строг в выборе своих
друзей: очень уж он в облаках витает.
Кончив и перечитав свое стихотворение, Егор Егорыч, видимо, остался им доволен и, слагая его, вряд ли не имел в виду, помимо своего
душевного излияния,
другой, более отдаленной цели!
— Впрочем, бог с ними, со всеми этими господами, — начал он, — мне еще лично вас нужно повыпытать; скажите мне, как врачу и
другу, успокоились ли вы совершенно по случаю вашей
душевной потери в лице Людмилы?
Словом, чтобы точнее определить его
душевное состояние, выражусь стихами поэта: «И внял он неба содроганье, и горних ангелов полет, и гад земных подводный ход, и дольней лозы прозябанье!» Точно в такой же почти сверхъестественной власти у Бема были и языки иностранные, из которых он не знал ни единого; несмотря на то, однако, как утверждал
друг его Кольбер, Бем понимал многое, когда при нем говорили на каком-нибудь чужом языке, и понимал именно потому, что ему хорошо известен был язык натуры.
— Почему же погибли? — продолжал утешать Аггея Никитича Егор Егорыч. — Вы такой добрый и
душевный человек, что никогда не погибнете, и я вот теперь придумываю, какое бы вам
другое место найти, если это, кроме семейных причин, и не по характеру вам.
Неточные совпадения
Для нее весь он, со всеми его привычками, мыслями, желаниями, со всем его
душевным и физическим складом, был одно — любовь к женщинам, и эта любовь, которая, по ее чувству, должна была быть вся сосредоточена на ней одной, любовь эта уменьшилась; следовательно, по ее рассуждению, он должен был часть любви перенести на
других или на
другую женщину, — и она ревновала.
Он у постели больной жены в первый раз в жизни отдался тому чувству умиленного сострадания, которое в нем вызывали страдания
других людей и которого он прежде стыдился, как вредной слабости; и жалость к ней, и раскаяние в том, что он желал ее смерти, и, главное, самая радость прощения сделали то, что он вдруг почувствовал не только утоление своих страданий, но и
душевное спокойствие, которого он никогда прежде не испытывал.
Переноситься мыслью и чувством в
другое существо было
душевное действие, чуждое Алексею Александровичу.
Портрет с пятого сеанса поразил всех, в особенности Вронского, не только сходством, но и особенною красотою. Странно было, как мог Михайлов найти ту ее особенную красоту. «Надо было знать и любить ее, как я любил, чтобы найти это самое милое ее
душевное выражение», думал Вронский, хотя он по этому портрету только узнал это самое милое ее
душевное выражение. Но выражение это было так правдиво, что ему и
другим казалось, что они давно знали его.
Алексей Александрович, так же как и Лидия Ивановна и
другие люди, разделявшие их воззрения, был вовсе лишен глубины воображения, той
душевной способности, благодаря которой представления, вызываемые воображением, становятся так действительны, что требуют соответствия с
другими представлениями и с действительностью.