В таком состоянии он был сегодня. Приближение Нехлюдова на минуту остановило его речь. Но, устроив мешок, он сел по-прежнему и, положив сильные рабочие руки на колени, глядя прямо в глаза садовнику,
продолжал свой рассказ. Он рассказывал своему новому знакомому во всех подробностях историю своей жены, за что ее ссылали, и почему он теперь ехал за ней в Сибирь.
Тебенькова потупилась и покраснела. Несколько секунд стояла она таким образом, не говоря ни слова, но потом оправилась и
продолжала свой рассказ тем мягко-застенчивым голосом, в котором слышались слезы молодой и не испорченной еще души.
— Гибнут только дураки от скороспелок, а умные ничего себе, живут! — возразил ему Калмык и
продолжал свой рассказ: — Аркаша, оглоданный до костей своими проигрышами, вздумал на этом, таком же оглодыше, поправить свои делишки.
Того только и было нужно Лучке. Однако ж он не сейчас
продолжал свой рассказ, даже как будто и внимания не удостоил Кобылина. Спокойно расправил нитки, спокойно и лениво передернул под собой ноги и наконец-то уж заговорил:
Неточные совпадения
Так начинает
свой рассказ летописец и затем, сказав несколько слов в похвалу
своей скромности,
продолжает:
А он сделал это очень просто: взял колею от
своего деда и
продолжил ее, как по линейке, до будущего
своего внука, и был покоен, не подозревая, что варьяции Герца, мечты и
рассказы матери, галерея и будуар в княжеском замке обратят узенькую немецкую колею в такую широкую дорогу, какая не снилась ни деду его, ни отцу, ни ему самому.
— Все давно помирай, — закончил он
свой рассказ и задумался. Он помолчал немного и
продолжал снова: — У меня раньше тоже жена была, сын и девчонка. Оспа все люди кончай. Теперь моя один остался…
Милый друг Аннушка, накануне отъезда из Тобольска Николенька привез мне твое письмецо и порадовал меня
рассказами о тебе. Он говорит, что ты чудесно читаешь, даже ты удивила его
своими успехами. Благодарю тебя за эту добрую весть —
продолжай, друг мой.
Но на этот счет Алексей Дмитрич оставался непреклонным. Кшецынский
продолжал обедать за столом его высокородия, и — мало того! — каждый раз, вставая из-за стола, проходил мимо
своего врага с улыбкою, столь неприметною, что понимать и оценить всю ее ядовитость мог только Федор. Но возвратимся к
рассказу.