Неточные совпадения
Бедный Еспер Иваныч и того уж не мог сообразить; приезжай к нему Мари, когда он
еще был здоров, он поместил бы ее как птичку райскую, а теперь Анна Гавриловна, когда уже сама сделает что-нибудь, тогда
привезет его в креслах показать ему.
— Я к вам постояльца
привел, — продолжал Неведомов, входя с Павлом в номер хозяйки, который оказался очень пространной комнатой. Часть этой комнаты занимал длинный обеденный стол, с которого не снята
еще была белая скатерть, усыпанная хлебными крошками, а другую часть отгораживали ширмы из красного дерева, за которыми Каролина Карловна, должно быть, и лежала в постели.
И она
привела Павла в спальную Еспера Иваныча, окна которой были закрыты спущенными зелеными шторами, так что в комнате царствовал полумрак. На одном кресле Павел увидел сидящую Мари в парадном платье, приехавшую, как видно, поздравить новорожденного. Она похудела очень и заметно была страшно утомлена. Еспер Иваныч лежал, вытянувшись, вверх лицом на постели; глаза его как-то бессмысленно блуждали по сторонам; самое лицо было налившееся, широкое и
еще более покосившееся.
Номер оказался совершенно неприбранным, и, чтобы
привести его хоть сколько-нибудь в порядок, Вихров разбудил горничную Фатеевой, а потом перевел в него и Анну Ивановну, все
еще продолжавшую плакать.
начальник губернии опять при этом прослезился, но что
привело его в неописанный восторг, это — когда Пиколова явилась в костюме сумасшедшей Офелии. Она, злодейка, прежде и не показалась ему в этом наряде, как он ни просил ее о том… Начальник губернии как бы заржал даже от волнения: такое впечатление произвела она на него своею поэтическою наружностью и по преимуществу
еще тем, что платье ее обгибалось около всех почти форм ее тела…
Симонов пошел и
привел Ивана, который, в самом деле, был в рубище. Лицо у него сделалось как-то
еще глупей и сердитей и как бы перекосилось совсем на сторону.
Девичники в то время в уездных городках справлялись
еще с некоторою торжественностью. Обыкновенно к невесте съезжались все ее подружки с тем, чтобы повеселиться с ней в последний раз; жених
привозил им конфет, которыми как бы хотел выкупить у них свою невесту. Добродушный и блаженствующий Живин накупил, разумеется, целый воз конфет и, сверх того,
еще огромные букеты цветов для невесты и всех ее подруг и вздумал было возложить всю эту ношу на Вихрова, но тот решительно отказался.
— Слушаю-с! — отвечал Иван и, будучи все-таки очень доволен милостями барина, решился в мыслях
еще усерднее служить ему, и когда они возвратились домой, Вихров, по обыкновению, сел в кабинете писать свой роман, а Иван уселся в лакейской и старательнейшим образом принялся
приводить в порядок разные охотничьи принадлежности: протер и прочистил ружья, зарядил их, стал потом починивать патронташ.
Он
еще мальчишкой раз в гимназии захотел играть на театре: сегодня задумал, завтра начал
приводить в исполнение, а через неделю мы уж играли на театре…
— Но неужели же ни вы, ни Гегель не знаете, или, зная, отвергаете то, что говорит Бенеке? —
привел еще раз мнение своего любимого философа Егор Егорыч. — Бенеке говорит, что для ума есть черта, до которой он идет могущественно, но тут же весь и кончается, а там, дальше, за чертой, и поэзия, и бог, и религия, и это уж работа не его, а дело фантазии.
Неточные совпадения
Осип (выходит и говорит за сценой).Эй, послушай, брат! Отнесешь письмо на почту, и скажи почтмейстеру, чтоб он принял без денег; да скажи, чтоб сейчас
привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи, барин не плотит: прогон, мол, скажи, казенный. Да чтоб все живее, а не то, мол, барин сердится. Стой,
еще письмо не готово.
Стародум. И не дивлюся: он должен
привести в трепет добродетельную душу. Я
еще той веры, что человек не может быть и развращен столько, чтоб мог спокойно смотреть на то, что видим.
Но все ухищрения оказались уже тщетными. Прошло после того и
еще два дня; пришла наконец и давно ожидаемая петербургская почта, но никакой головы не
привезла.
Еще во времена Бородавкина летописец упоминает о некотором Ионке Козыре, который, после продолжительных странствий по теплым морям и кисельным берегам, возвратился в родной город и
привез с собой собственного сочинения книгу под названием:"Письма к другу о водворении на земле добродетели". Но так как биография этого Ионки составляет драгоценный материал для истории русского либерализма, то читатель, конечно, не посетует, если она будет рассказана здесь с некоторыми подробностями.
Но счастию глуповцев, по-видимому, не предстояло
еще скорого конца. На смену Беневоленскому явился подполковник Прыщ и
привез с собою систему администрации
еще более упрощенную.