— Вот они где, лицедеи-то! — сказал он и прямо принял из рук Ваньки уже заранее приготовленную ему трубку с длиннейшим чубуком и отчаянно затянулся из нее. — И пройде сие ядове во все жилы живота моего, — сказал он,
выпуская из себя дым.
Неточные совпадения
— И мне уж позвольте, — сказал кучер. Он был старик, но еще крепкий и довольно красивый
из себя. — Не знаю, как вашего табаку, а нашего так они не любят, — продолжал он,
выпуская изо рта клубы зеленоватого дыма, и комары действительно полетели от него в разные стороны; он потом пустил струю и на лошадей, и с тех комары слетели.
— Послушай, — начал он, — зачем ты наговариваешь на
себя? Если ты мне не скажешь причины тому, я сейчас же тебя
из острога
выпущу и от всякого дела освобожу.
— Но ты тут не могла сама
себе выстрелить! — говорил Вихров, ощупывая дрожащею рукою ее рану. — Уж это не ты ли, злодей, сделал? — обратился он к стоявшему все еще на прежнем месте Ивану и не
выпуская Груши
из своих рук.
Вихров сидел довольно долгое время, потом стал понемногу кусать
себе губы: явно, что терпение его начинало истощаться; наконец он встал, прошелся каким-то большим шагом по комнате и взялся за шляпу с целью уйти; но Мари в это мгновение возвратилась, и Вихров остался на своем месте, точно прикованный, шляпы своей, однако, не
выпускал еще
из рук.
Река бежит весело, шаля и играя; она то разольется в широкий пруд, то стремится быстрой нитью, или присмиреет, будто задумавшись, и чуть-чуть ползет по камешкам,
выпуская из себя по сторонам резвые ручьи, под журчанье которых сладко дремлется.
— Ах ты, проклятая, ах ты, кровопивица, гнида ты эдакая! — визжала баба, залпом
выпуская из себя все накопившиеся ругательства, большею частию без запятых и без точек, но с каким-то захлебыванием, — так-то ты за мое попеченье воздаешь, лохматая!
Весьма часто случалось, что пойманная бабочка, по большей части в ту минуту, когда ее раскладывали почти умирающую,
выпускала из себя множество яичек, из которых впоследствии образовывались крошечные червячки; это и не удивительно, потому что бабочка могла быть прежде оплодотворена; но вот что достойно замечания, что выведшаяся у меня ночная свечная бабочка, через несколько часов разложенная, также при этой операции выпустила из себя яички, из которых впоследствии вылупились червячки.
Льдом нельзя греть, а водой и паром можно греть. Водой можно вот как греть: провести в холодный дом воду. Когда вода замерзнет, так лед выносить вон; опять замерзнет, — опять выносить вон. И в доме все будет теплее, и так станет тепло, что вода не станет уж мерзнуть. Отчего это так будет? — Оттого, что как вода замерзнет, так она
выпустит из себя лишнее тепло в воздух, и до тех пор будет выпускать, пока воздух согреется, и вода перестанет мерзнуть.
Неточные совпадения
Г-жа Простакова. Ты же еще, старая ведьма, и разревелась. Поди, накорми их с
собою, а после обеда тотчас опять сюда. (К Митрофану.) Пойдем со мною, Митрофанушка. Я тебя
из глаз теперь не
выпущу. Как скажу я тебе нещечко, так пожить на свете слюбится. Не век тебе, моему другу, не век тебе учиться. Ты, благодаря Бога, столько уже смыслишь, что и сам взведешь деточек. (К Еремеевне.) С братцем переведаюсь не по-твоему. Пусть же все добрые люди увидят, что мама и что мать родная. (Отходит с Митрофаном.)
Потом, вспоминая брата Николая, он решил сам с
собою, что никогда уже он не позволит
себе забыть его, будет следить за ним и не
выпустит его
из виду, чтобы быть готовым на помощь, когда ему придется плохо.
Он
выпустил из толстеньких пальцев орудия труда — нож, вилку, пошлепал
себя ладонями по щекам и, наливая вино в стаканы, уже не шутливо, а серьезно сказал:
Притом тетка слышала, как Штольц накануне отъезда говорил Ольге, чтоб она не давала дремать Обломову, чтоб запрещала спать, мучила бы его, тиранила, давала ему разные поручения — словом, распоряжалась им. И ее просил не
выпускать Обломова
из вида, приглашать почаще к
себе, втягивать в прогулки, поездки, всячески шевелить его, если б он не поехал за границу.
Не знали, бедные, куда деться, как сжаться, краснели, пыхтели и потели, пока Татьяна Марковна, частию
из жалости, частию оттого, что от них в комнате было и тесно, и душно, и «пахло севрюгой», как тихонько выразилась она Марфеньке, не
выпустила их в сад, где они, почувствовав
себя на свободе, начали бегать и скакать, только прутья от кустов полетели в стороны, в ожидании, пока позовут завтракать.