Неточные совпадения
—
Каким же образом вы узнали, что он хороший актер?
— Господи боже мой,
какое несчастие! По крайней мере можно ли его каким-нибудь образом вызвать из дому трезвого? Не целый
же день он пьян.
— Да
как же ты, мамочка, останешься один? Тебе будет скучно!
— Что
же такое, мамочка! Ты хорош… право, хорош! Вон у тебя, душка,
какой носик! Дай я тебе его поцелую… — И Анюта поцеловала носик. Рымов сделал гримасу.
—
Как же сто? Всего пятнадцать.
— Что вы мне приятелей-то приводите в пример. В Москве еще я это от вас слыхала. Такие
же пьяницы,
как вы.
Дилетаев вставал, ходил, садился около Фани и целовал ее руки; под конец явления Юлий Карлыч и Матрена Матвевна захлопали в ладош «, и последняя поклялась к завтрашнему
же дню так
же твердо выучить роль,
как Фани, и просила Аполлоса Михайлыча приехать поутру поучить ее.
—
Какие же особенные правила, mon oncle? Теперь в Петербурге даются водевили, которые гораздо лучше всех ваших классических комедий, — вмешался в разговор Мишель.
— Но
как же все мое дело; не могу
же я придумать все, что придет вам в голову?! Дарья Ивановна, это ваша роль.
Пришед домой, комик сейчас
же хватился своей роли, но не нашел и, вероятно, догадался о постигшей ее участи; но это для него ничего не значило: он тотчас
же написал всю роль на память и,
как бы в досаду, показал ее Анне Сидоровне; но та уже и отвечать ничего не могла, а только вздохнула и, чтобы отплатить неверному, ушла на целый вечер к одной соседке и там, насколько доставало у ней силы, играла равнодушно в свои козыри; но, возвратясь домой, опять впала в тоску и легла.
— Согласен: но что
же такое? Да и кроме того: чего
же вы хотите от фарса; его только надобно твердо выучить, а там и будет смешно. Выходите, мой милый, играйте, смешите нас, а о прочем не беспокойтесь, это мое дело привести все в порядок. Конечно, она не может идти так,
как идет моя комедия, но никто этого и не требует: достаточно, если мы будем смеяться. Выходите, почтеннейший Никон Семеныч, вам следует!
—
Как же вы, Никон Семеныч, сравниваете мою пиесу: там только три лица, а у вас их десять; кроме того, моя комедия уже три года,
как готова; а ваша только еще вчера сочинялась.
Фани убежала в свою комнату и когда явилась, то была уже одета совершенно по-балетному, даже в трико, которое нарочно купил для нее Аполлос Михайлыч в Москве. Дарья Ивановна села играть за фортепьяно. Впечатление, произведенное танцами Фани, было таково
же,
как и прежде. Трагик качал от удовольствия головою; Матрена Матвевна делала ей ручкой; комик смотрел на девушку гораздо внимательнее, чем в первый раз.
—
Как же вы это выкинете? — спросил комик с некоторым удивлением.
—
Как я рад, что уговорил вашего супруга! — отнесся к ней гость, но она ничего ему не ответила и тотчас
же вышла из комнаты, прошла в кухню, села на лавку и горько заплакала.
С другого
же почти дня Рымов закутил; начали ходить к нему какие-то приятели, пили, читали, один из них даже беспрестанно падал на пол и представлял,
как будто бы умирает; не меньше других ломался и сам хозяин: мало того, что читал что-то наизусть, размахивал,
как сумасшедший, руками; но мяукал даже по-кошачьи и визжал,
как свинья, когда ту режут; на жену уже никакого не обращал внимания и только бранился, когда она начинала ему выговаривать; уроки все утратил; явилась опять бедность.
Я не знаю, что в этом случае руководствует людей: зависть ли, желание ли выказать себя или просто наклонность к юмору, но только смертные очень склонны пересмеять самые прекрасные, самые бескорыстные затеи другого смертного, который и сам, в свою очередь, отплачивает тем
же другим смертным, и все эти смертные поступают, надобно сказать, в этом деле чрезвычайно нелогически: сухо поклонится, например, на бале какому-нибудь Алексею Иванычу некий Дмитрий Николаич, которого он безмерно уважает, а он — Алексей Иваныч — нападает на хозяина и говорит, что у него был черт знает кто и черт знает
как все были приняты.
Затаив в себе всякое чувство самолюбия, он говорил, что эти сцены у них идут лучше, чем на Московском театре, и тотчас
же проектировал в изобретательной голове своей — почтить талант Рымова; но
каким образом — мы увидим впоследствии.
— Что актеры!.. Все актеры ему в подметки не годятся, — возразил Аполлос Михайлыч. — Я к вам, господа, с небольшим проектом. Вы — наши ценители и судьи, и вы должны почтить талант. Не угодно ли будет вам,
как делается это в Москве, презентовать нашему Рымову какой-нибудь подарок. Я сам, с своей стороны, сделал бы это сейчас
же; но я один — не публика.
Какова
же будет картина волжского берега; вместо неба — потолок, тогда
как именно на эффектность картины он и рассчитывал.
— Итак, господа,
как человек, он будет наказан, а
как актеру, пошлем ему вазу, — решил хозяин и тотчас
же велел нести вазу с деньгами к Рымову.