Неточные совпадения
Ананий Яковлев(солидно). Никакого тут дьявола нет, да и быть не
может. Теперь даже по морской части, хошь бы эти паруса али греблю, как напредь того было, почесть, что совсем кинули, так как этим самым паром стало не в пример сподручнее дело делать. Поставят, спокойным манером, машину в нутро корабля; она вертит колеса, и какая ни на есть там буря, ему нипочем. Как теперича стал ветер крепчать, развели огонь посильнее, и
пошел скакать с волны на волну.
Дядя Никон. Ты, Анашка, меня, значит, в Питер возьми, ей-богу, так! Потому самому… я те все документы представить
могу. Меня,
может, токмо што в деревне родили, а в Питере крестили, — верно! Теперь барин мне, значит, говорит: «Никашка, говорит, пошто ты, старый пес, свои старые кости в заделье ломаешь, —
шел бы в Питер». «Давайте, говорю, ваше высокородие, тысячу целковых; а какой я теперича человек, значит, без денег… какие артикулы
могу представить али фасоны эти самые… и не
могу».
Ананий Яковлев(не обращая на него внимания). Начальство теперь насчет только того в сумнении находится, что дров оченно много требуется… леса переводятся… ну так тоже землю этакую нашли… болотину, значит, с разными этакими кореньями, пнями в ней… Все это самое прессуют, сушат, и она гореть
может! Каменный уголь тоже из иностранных земель
идет и тем большое подспорье для леса делает.
Дядя Никон(не обращая ни на кого внимания). У меня теперь,
слава те господи, полна изба ребят, а все мои, все Никонычи, как раз так пригнано, — верно! А у торгового человека,
может… да… торговому, видно, во всем от бар счастье, и тут лишняя копейка даром перепала.
Золотилов. Во-первых, ты должен был бы служить. Не делай, пожалуйста, гримасы… Я знаю всех вас фразу на это: «Служить-то бы я рад, подслуживаться тошно!» Но это совершенный вздор. Все дело в лености и в самолюбии: как-де я стану подчиняться, когда начальник не умней, а,
может быть, даже глупее меня! Жить в обществе, по-вашему, тоже
пошло, потому что оно, изволите видеть, ниже вас.
Лизавета(вставая). Пробегу задами-то, не увидит. Прощайте, голубчик барин!.. (Целует Чеглова и
идет, но у дверей приостанавливается.) Я,
может, ужотатка, как за коровами
пойду, так зайду сюда; а то не утерпит без того сердце мое.
Вот вы, Сергей Васильич, братец теперь ихней,
может, не поговорите ли им, да не посоветуете ли: теперь, через эту ихнюю самую доброту, так у нас вотчина распущена, что хошь махни рукой: баба какая придет, притворится хилой да хворой: «Ай, батюшко, родиминькой, уволь от заделья!..» — «Ступай, матушка, будь слободна на всю жизнь…», — того не знаючи, что вон и медведи представляют в шутку, как оне на заделье
идут, а с заделья бегут.
Ананий Яковлев. Всегда
могу! Я, хоша и когда-нибудь, немного вам разговаривать давал: забыли,
может, чай, межевку-то, как вы с пьяницей землемером, за штоф какой-нибудь водки французской, всю вотчину было продали, — барин-то неизвестен про то! А что теперешнее дело мое, коли на то
пошло, оно паче касается меня, чем самого господина, и я завсегда вам рот зажму.
Матрена. К священнику, что ли,
пошел — не знаю… Меня вот сторожем приставил. «Сидите, говорит, мамонька, тут, чтобы шагу никуда Лизавета не
могла сделать». Всю одежду с нее теплую и обувку обобрал и запер: сиди, пес, арестанкой, и не жалею я ее нисколько — сама на себя накликает это.
Ананий Яковлев(продолжая). То-то! Видно, и отвечать нечего, потому что сама лучше всякого знаешь, что никогда там ничего не было, да и быть не
могло; а что теперича точно что: я,
может, и хуже того на что
пойду! Для какого рожна беречь себя стану?.. Взять, значит, эти самые деньги,
идти с ними в кабак и кончить там… И с ними, и своей жизнию!
Ананий Яковлев. Э, полноте, пожалуйста, хороши уж и вы! Говорить-то только неохота, а,
может, не менее ее имели в голове своей фанаберию, что вот-де экая честь выпала — барин дочку к себе приблизил, — то забываючи, что, коли на экой пакости и мерзости
идет, так барин ли, холоп ли, все один и тот же черт — страм выходит!.. Али и в самотка век станут ублажать и барыней сделают;
может, какой-нибудь еще год дуру пообманывают, а там и прогонят, как овцу паршивую! Ходи по миру на людском поруганье и посмеянье.
Ананий Яковлев. Какая ж тут воля барская?.. Ах, вы, окаянный, дикий народ; миром еще себя имянуют!.. Коль я вам, теперича, на суд ваш дурацкий предан, какая же и чья тут воля
может быть?.. Али пословица-то, видно, справедливотка, что мирской разум везде ныне из кабака
пошел, так я вам, лопалам, три бочки выкачу, только говори, помня бога и в правиле.
Исправник. Где он, каналья,
может скрываться?.. Другая ведь уж неделя теперь
пошла…
Золотилов. А я вас буду просить нуждаться в нем. Если бы дело
шло о какой-нибудь пропавшей лошади или корове, вы бы
могли быть свободны в ваших действиях — законных и незаконных; но когда оно касается дворянства, которому я имею честь служить, я всегда тут буду иметь свой голос. Господин исправник, вы тоже избраны нами, а потому не угодно ли вам сказать ваше мнение.
Ананий Яковлев(горько улыбаясь). Не для чего мне, судырь, теперь ни на какой подкуп
идти: я вот свои, кровным трудом нажитые, 500 целковых имею и те представляю… (Вынимая и кладя деньги на стол.) Так как теперь тоже,
может, доступу ко мне не будет, так я желаю, чтобы священник наш их принял. Дело мое они знают и как им угодно: младенца ли на них поминать, в церковь ли примут, али сродственникам — семейству моему — раздадут, — ихняя воля; а мне они не для чего.