Неточные совпадения
Швейцар хоть и видел,
что подъехала барская карета, но, по случаю холода, не
счел за нужное выйти к ней: все люди князя были страшно избалованы и распущены!
У Григоровых Елпидифор Мартыныч лечил еще с деда их; нынешний же князь хоть и
считал почтенного доктора почти за идиота, но терпел его единственно потому,
что вовсе еще пока не заботился о том, у кого лечиться.
— Ну, там кому знаете! — произнесла госпожа Жиглинская почти повелительно: она предчувствовала,
что Елпидифор Мартыныч непременно пожелает об этом довести до сведения князя, и он действительно пожелал, во-первых, потому,
что этим он мог досадить князю, которого он в настоящее время
считал за злейшего врага себе, а во-вторых, сделать неприятность Елене, которую он вдруг почему-то
счел себя вправе ревновать.
Покуда княгиня приводила себя в порядок, Анна Юрьевна ходила взад и вперед по комнате, и мысли ее приняли несколько иное течение: прежде видя князя вместе с княгиней и принимая в основание,
что последняя была tres apathique, Анна Юрьевна
считала нужным и неизбежным, чтобы он имел какую-нибудь альянс на стороне; но теперь, узнав,
что он уже имеет таковую, она стала желать, чтобы и княгиня полюбила кого-нибудь постороннего, потому
что женщину, которая верна своему мужу, потому
что он ей верен, Анна Юрьевна еще несколько понимала; но чтобы женщина оставалась безупречна, когда муж ей изменил, — этого даже она вообразить себе не могла и такое явление
считала почти унижением женского достоинства; потому, когда княгиня, наконец, вышла к ней, она очень дружественно встретила ее.
Князю Григорову непременно бы следовало ехать на похороны к дяде; но он не поехал, отговорившись перед женой тем,
что он
считает нечестным скакать хоронить того человека, которого он всегда ненавидел: в сущности же князь не ехал потому,
что на несколько дней даже не в состоянии был расстаться с Еленой, овладевшей решительно всем существом его и тоже переехавшей вместе с матерью на дачу.
—
Что они меня куклой,
что ли,
считают, которая ничего не должна ни чувствовать, ни понимать, — продолжала княгиня и даже раскраснелась от гнева, — они думают,
что я так им и позволю совершенно овладеть мужем?
Но княгиню мало это успокоило, и она даже не слушала Елпидифора Мартыныча, так
что он
счел за лучшее убраться восвояси.
Впрочем, он княгиню
считал совершенно правою и полагал,
что если она полюбит кого-нибудь, так он не только
что не должен будет протестовать против того, но даже обязан способствовать тому и прикрывать все своим именем!
—
Что ж, вы так-таки князя за совершенно дрянного человека и
считаете?
— Нет, он лучше теперь вас в глазах княгини уже тем,
что любит ее, а вы нет!.. Наконец,
что это за право
считать себя лучше кого бы то ни было? Докажите это первоначально.
— Вероятно, забежала куда-нибудь к приятельницам! — отвечала Елизавета Петровна; о том,
что она велела Марфуше лично передать князю письмо и подождать его, если его дома не будет, Елизавета Петровна
сочла более удобным не говорить дочери.
Надежды ее, значит, в этом отношении рушились совершенно, и ей вообразилось,
что он, может быть,
считает ее уже недостойною, чтобы помириться с нею, по случаю ее кокетства с бароном.
— Кто же? Вас,
что ли, прикажете
считать приятным исключением? — спросила его колко княгиня.
— Mille remerciements! [Тысяча благодарностей! (франц.).] — воскликнула Анна Юрьевна, до души обрадованная таким предложением барона, потому
что считала его, безусловно, честным человеком, так как он, по своему служебному положению, все-таки принадлежал к их кругу, а между тем все эти адвокаты, бог еще ведает, какого сорта господа. — Во всяком случае permettez-moi de vous offrir des emoluments [позвольте предложить вам вознаграждение (франц.).], — прибавила она.
Барон в этом случае, благодаря своему петербургскому высокомерию, полагал,
что стоит ему только показаться в Москве в своих модных пиджаках, с дорогой своей тросточкой и если при этом узнается,
что он действительный статский советник и кавалер станиславской звезды, то все московские невесты сами побегут за ним; но вышло так,
что на все те качества никто не
счел за нужное хоть бы малейшее обратить внимание.
Барон сделал гримасу: ему очень не хотелось ехать к Григоровым, так как он предполагал,
что они, вероятно, уже знали или, по крайней мере, подозревали об его отношениях к Анне Юрьевне, а потому он должен был казаться им весьма некрасивым в нравственном отношении, особенно княгине, которую барон так еще недавно уверял в своей неизменной любви; а с другой стороны, не угодить и Анне Юрьевне он
считал как-то неудобным.
Елизавета Петровна, в самом деле, перед тем только била и таскала Марфушу за волосы по всем почти комнатам, так
что сама даже утомилась и бросилась после того на постель; а добродушная Марфуша полагала,
что это так и быть должно, потому
что очень
считала себя виноватою, расстроив барыню с барышней своей болтовней.
— Я не покупал вас, а делился с вами тем,
чего у меня избыток: вы сами собственность
считаете почти злом, от которого каждому хорошо освободиться!
После помощи, оказанной Иллионским Елене, князь решительно стал
считать его недурным доктором и не говорил ему о своих предположениях потому только,
что все это время, вместе с Еленой, он был занят гораздо более важным предметом.
С этим намерением княгиня пробыла весь день и с этим же намерением приняла Миклакова; но его расстроенный вид, его печаль и отчаяние, когда она сказала ему свое решение, сильно поколебали ее решимость: она уже готова была сказать ему,
что она, пожалуй, и не поедет, однако, произнести эти слова ей было невыносимо стыдно, и она
сочла за лучшее промолчать.
Горничную эту г-жа Петицкая тоже
считала весьма недалекою, но в сущности вряд ли это было так: горничная действительно имела рожу наподобие пряничной формы и при этом какой-то огромный, глупый нос, которым она вдобавок еще постоянно храпела и сопела; но в то же время она очень искусно успела уверить барыню,
что во вчерашнем происшествии будто бы сама очень испугалась и поэтому ничего не слыхала,
что происходило в спальне.
Княгиня при этом покраснела даже немного в лице. Она сама уже несколько времени замечала,
что у Петицкой что-то такое происходит с Николя Оглоблиным, но всегда старалась отогнать от себя подобное подозрение, потому
что считала Николя ниже внимания всякой порядочной женщины.
Николя, как мы знаем, страшно боялся князя и
считал его скорее за тигра,
чем за человека…
Скрыть это и носить в этом отношении маску князь видел,
что на этот, по крайней мере, день в нем недостанет сил, — а потому он
счел за лучшее остаться дома, просидел на прежнем своем месте весь вечер и большую часть ночи, а когда на другой день случайно увидел в зеркале свое пожелтевшее и измученное лицо, то почти не узнал себя.
— Качества весьма обыкновенные… Весьма! — отвечала Елена почти с презрительной гримасой. — Ты имеешь любовницу и жену; обеих их понемножку любишь и очень не желаешь, чтобы которая-нибудь из них изменила тебе!.. Словом, себя
считаешь в праве делать все,
что тебе угодно, и крайне бываешь недоволен, когда другие вздумают поступать тоже по своему усмотрению.
— Ошиблась, больше ничего! — пояснила ему Елена. — Никак не ожидала, чтобы люди, опутанные самыми мелкими чувствами и предрассудками, вздумали прикидываться людьми свободными от всего этого!.. Свободными людьми — легко сказать! — воскликнула она. — А надобно спросить вообще: много ли на свете свободных людей?.. Их нужно
считать единицами посреди сотней тысяч, — это герои: они не только
что не боятся измен жен, но даже каторг и гильотин, и мы с вами, ваше сиятельство, никак уж в этот сорт людей не годимся.
Положим, прежде бесновался он оттого,
что барона
считал дрянью совершенною, но про Миклакова он никак не мог этого сказать.
Письмо это, как и надобно было ожидать, очень встревожило княгиню, тем более,
что она
считала себя уже несколько виновною против мужа, так как сознавала в душе,
что любит Миклакова, хоть отношения их никак не дошли дальше того,
что успела подсмотреть в щелочку г-жа Петицкая.
Миклаков, в свою очередь, тоже, хоть и усмехался, но заметно растерялся от такого прямого и откровенного предложения. Услыхав поутру от Елены,
что княгине и ему хорошо было бы уехать за границу, он
считал это ее фантазией, а теперь вдруг сам князь говорит ему о том.
— Да к тому, чтобы вы себя-то уж не очень великодушным человеком
считали, — отвечал Миклаков, — так как многие смертные делают то же самое,
что и вы, только гораздо проще и искреннее и не быв даже сами ни в
чем виноваты, а вы тут получаете должное возмездие!
Дело все в разнице наших убеждений: то,
что, вероятно, вам представляется безнравственным, по-моему, только право всякой женщины, а то,
что, по-вашему, священный долг, я
считаю одним бесполезным принуждением и насилованием себя!
— Прежде еще было кое-что, — начала она, — но и то потом оказалось очень нетвердым и непрочным: я тут столько понесла горьких разочарований; несколько из моих собственных подруг, которых я
считала за женщин с совершенно честными понятиями, вдруг, выходя замуж, делались такими негодяйками,
что даже взяточничество супругов своих начинали оправдывать. Господа кавалеры — тоже, улыбнись им хоть немного начальство или просто богатый человек, сейчас же продавали себя с руками и ногами.
Елена видела,
что полученная телеграмма очень успокоила князя, а потому, полагая,
что он должен был почувствовать некоторую благодарность к Жуквичу хоть и за маленькую, но все-таки услугу со стороны того,
сочла настоящую минуту весьма удобною начать разговор с князем об интересующем ее предмете.
Для большего успеха в своем предприятии Елена, несмотря на прирожденные ей откровенность и искренность, решилась употребить некоторые обольщающие средства: цель, к которой она стремилась, казалась ей так велика,
что она
считала позволительным употребить для достижения ее не совсем, может быть, прямые пути, а именно...
— «Не нужно, говорит, я все возьму на себя: пускай, говорит, ко мне привязываются;
что, они меня за вора,
что ли,
сочтут?
— Отчего? — воскликнул Николя, никак не ожидавший,
что Елена замуж за него даже не пойдет, потому
что считал замужество это для нее все-таки большим шагом в жизни.
— Дело в том-с, — начал он, —
что в конторе я, разумеется, подписывался только как полковник Клюков и многого, конечно, не договорил, так как положительно
считаю все эти наши конторы скорее логовищем разных плутней,
чем какими-нибудь полезными учреждениями, но с вами я буду говорить откровенно, как отец, истинно желающий дать дочерям своим серьезное воспитание.
— А правда ли,
что Жиглинская вышла замуж за Оглоблина? — спросил он его, не дав еще Елпидифору Мартынычу ни с кем путем раскланяться и заметно
считая Иллионского за самого всезнающего и достоверного вестника.
Главным образом ее убивало воспоминание о насильственной смерти князя, в которой княгиня
считала себя отчасти виновною тем,
что уехала из дому, когда видела,
что князь был такой странный и расстроенный.
Все исполнились полнейшего внимания; его вообще
считали в обществе более умным человеком,
чем он был на самом деле!
— Ну, так я знаю! — подхватила Петицкая, твердо будучи уверена,
что если бы даже барон и не очень нравился княгине, то все-таки она пойдет за него, потому
что это очень выгодная для нее партия, а потому дальнейшее с ней объяснение она
считала совершенно излишним и при первой встрече с бароном прямо сказала тому, чтоб он не робел и ехал просить руки княгини.