Неточные совпадения
Вера Филипповна. Благодарю покорно, Потап Потапыч! Не
надо мне ничего; а коли ваша
такая любовь ко мне,
так за любовь вашу я должна вас поминать всегда
и всегда за вас богу молить.
Ераст. Кто плох? Я-то?.. Кабы ты знал,
так не говорил бы, что я плох. Я свое дело знаю, да ничего не поделаешь. Первым долгом,
надо женщину хвалить в глаза;
таким манером какую хочешь донять можно. Нынче скажи — красавица, завтра — красавица, она уши-то
и распустит,
и напевай ей турусы на колесах! А уж коли стала слушать,
так заговорить недолго.
Халымов. Куда их! Нам с тобой
надо быть налегке, без грузу; чтобы куда потянет, туда
и плыть,
так, глядя по фантазии, рулем-то
и поворачивай!
Ераст. Нет, зачем же-с! Да мне ни серебра, ни золота, никаких сокровищ ка свете не
надо, только б ласку видеть да жалел бы меня кто-нибудь. Вот теперь ваш подарок, конечно, я очень чувствую; а ведь для души тут ничего нет-с. Для меня только ласковое слово, совет, наставление для жизни в тысячу раз дороже всяких подарков. А ежели пожалеть, утешить в горе, заплакать вместе… об
таких предметах зачем
и мечтать! Потому этого никогда не дождешься…
Аполлинария Панфиловна. «Кажется». Да мужчина, каким ему нужно,
таким он
и кажется: где
надо быть смирным, он смирен, где
надо бойким, он бойкий; где плакать — плачет, где плясать — пляшет. Всякий мужчина коли он не дурак,
так плут; а у всякого плута свой расчет. Разини-то повывелись, нынче палец в рот не клади, откусят.
А разживется Константин,
так и я хоть немножко побарствую… получу с него деньги, покучу, сколько мне
надо, оденусь по последнему журналу, поступлю на место хорошее: нынче жалованье-то по платью дают.
Аполлинария Панфиловна. Коли только
и горя у вас,
так еще жить можно. А я к вам с просьбой!
Надо помочь одному человеку.
Ты возьми да выгони меня из дому!
Так, мол, вас
и надо, дураков старых, женолюбивых. Кум, кума, нет… она меня не выгонит… Как она об душе моей хлопочет… все меня благодарить приходят, земно кланяются; а за что, я
и не знаю.
— Да всё так же, в убыток, — с покорной улыбкой, но с выражением спокойствия и убеждения, что это
так и надо, отвечал помещик, останавливаясь подле.
— Да, — сказал он, — это один из последних могикан: истинный, цельный, но ненужный более художник. Искусство сходит с этих высоких ступеней в людскую толпу, то есть в жизнь.
Так и надо! Что он проповедует: это изувер!
Неточные совпадения
«Не
надо бы
и крылышек, // Кабы нам только хлебушка // По полупуду в день, — //
И так бы мы Русь-матушку // Ногами перемеряли!» — // Сказал угрюмый Пров.
— А кто сплошал,
и надо бы // Того тащить к помещику, // Да все испортит он! // Мужик богатый… Питерщик… // Вишь, принесла нелегкая // Домой его на грех! // Порядки наши чудные // Ему пока в диковину, //
Так смех
и разобрал! // А мы теперь расхлебывай! — // «Ну… вы его не трогайте, // А лучше киньте жеребий. // Заплатим мы: вот пять рублей…»
Идем домой понурые… // Два старика кряжистые // Смеются… Ай, кряжи! // Бумажки сторублевые // Домой под подоплекою // Нетронуты несут! // Как уперлись: мы нищие — //
Так тем
и отбоярились! // Подумал я тогда: // «Ну, ладно ж! черти сивые, // Вперед не доведется вам // Смеяться
надо мной!» //
И прочим стало совестно, // На церковь побожилися: // «Вперед не посрамимся мы, // Под розгами умрем!»
Его послушать
надо бы, // Однако вахлаки //
Так обозлились, не дали // Игнатью слова вымолвить, // Особенно Клим Яковлев // Куражился: «Дурак же ты!..» // — А ты бы прежде выслушал… — // «Дурак же ты…» // —
И все-то вы, // Я вижу, дураки!
А если
и действительно // Свой долг мы ложно поняли //
И наше назначение // Не в том, чтоб имя древнее, // Достоинство дворянское // Поддерживать охотою, // Пирами, всякой роскошью //
И жить чужим трудом, //
Так надо было ранее // Сказать… Чему учился я? // Что видел я вокруг?.. // Коптил я небо Божие, // Носил ливрею царскую. // Сорил казну народную //
И думал век
так жить… //
И вдруг… Владыко праведный!..»