Неточные совпадения
Как возговорит белый
царь людям своим: «Ой вы гой еси, мои слуги верные, слуги верные, неизменные, вы подите-ка, поглядите-ка на
те ли на горы на Дятловы, что там за березник мотается, мотается-шатается, к земле-матушке преклоняется?»…
Слуги пошли, поглядели, назад воротились, белому
царю поклонились, великому государю таку речь держáт: «Не березник
то мотается-шатается, мордва в белых балахонах Богу своему молится, к земле-матушке на восток преклоняется».
И поплыл тут белый
царь по Волге реке, поплыл государь по Воложке на камешке, в левой руке держит ведро русской земли, а правой кидает
ту землю по берегу…
Слыхали
те посадские про тульского кузнеца Демидова, как наградил его царь-государь и какие богатства взял
тот кузнец с непочатых еще Уральских рудников.
То разумеет Марко Данилыч: брат братом, а свя́ты денежки хоть в одном месте у
царя деланы, а меж собой не родня.
На
те слова старой ханши промолчал грозный
царь Золотой Орды.
Так веселятся в городке, окруженном скитами.
Тот же дух в нем
царит, что и в обителях,
те же нравы,
те же преданья,
те ж обиходные, житейские порядки… Но ведь и по соседству с
тем городком есть вражки, уютные полянки и темные перелески. И там летней порой чуть не каждый день бывают грибовные гулянки да ходьба по ягоды, и там до петухов слушает молодежь, как в кустиках ракитовых соловушки распевают, и там… Словом, и там, что в скитах, многое втайне творится…
Говорим и читаем, что она погибельна, что антихрист
царит в ней и что ее «крещение еретическое», и потому оно «несть крещение, но паче осквернение», а сами
тем крещением крестимся…
— На доброте на твоей поклоняюсь тебе, братец родной, — через силу он выговаривал. — Поклон тебе до земли, как Богу,
царю али родителю!.. За
то тебе земной поклон, что не погнушался ты моим убожеством, не обошел пустого моего домишка, накормил, напоил и потешил моих детушек.
А покинуть соху с бороной Чубаловым неохота была: дело привычное, к
тому ж хлеб всему голова, а пахота всякому промыслу
царь.
— Книги старинные, Марко Данилыч, а в старину, сами вы не хуже меня знаете, мирских книг не печатали, и в заводах их тогда не бывало, — отвечал Чубалов. — «Уложение»
царя Алексея Михайловича да «Учение и хитрость ратного строя», вот и все мирские-то, ежели не считать учебных азбук,
то есть букварей, грамматик да «Лексикона» Памвы Берынды. Памва-то Берында киевской печати в
том собранье, что торгую, есть; есть и Грамматики Лаврентия Зизания и Мелетия Смотрицкого.
По челобитью властей Троице-Сергиева монастыря Фотинова пустынь была приписана к их обители, а по времени окрестные села, деревни, леса, пожни, рыбные ловли, бобровые гоны были даны из дворцовых волостей
тому же монастырю на помин души
царя Михаила Федоровича.
Царь-пророк их
тому научил.
— «Возьмите врата князи ваша и возьмите врата вечные и внидет
царь славы! Кто есть сей
царь славы? Господь сил —
той есть
царь славы!».
Доходило до Луповиц и
то, что
царь Комар, опричь плотской жены, взял еще духовную и что у каждого араратского святого есть по одной, по две и по три духовные супруги.
— А что б ты взял с меня, Махметушка, чтоб
того полоняника высвободить? — спросил Марко Данилыч. — Человек он уж старый, моих этак лет, ни на каку работу стал негоден, задаром только царский хлеб ест. Ежели бы царь-от хивинский и даром его отпустил, изъяну его казне не будет, потому зачем же понапрасну поить-кормить человека? Какая, по-твоему, Махметушка,
тому старому полонянику будет цена?
Стол был уставлен кушаньями, большей частью рыбными, стояли на нем и бутылки с винами и с
той самой вишневкой, что посылал Марко Данилыч хивинскому
царю для выручки брата из плена.
Сей святой обители основание положил князь Федор Иоаннович Хабаров еще во дни
царя Михайла Федоровича, а
тот князь Хабаров, основатель и строитель монастыря, приходится ближайшим сродником жившим в
те отдаленные уж теперь времена боярам Луповицким.
И с
той поры пошли по хлыстовским кораблям и корабликам смутные толки и неясные сказанья про араратского
царя, Максима Комара.
Те архангельские струны —
золотые,
На
тех гуслях звончатых
Возыграли, воспевали
Царь Давид перед ковчегом,
Соломон
царь на Сионе,
Гусли, гусли, самогуды!..
Тогда скажет
царь тем, которые по правую сторону его: «Приидите, благословенные Отца моего, наследуйте царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал я, и вы дали мне есть; жаждал, и вы напоили меня; был странником, и вы приняли меня, был наг, и вы одели меня, был болен, и вы посетили меня; в темнице был, и вы пришли ко мне».
Надеются, что народ наш, тёмный и пьяный, позволит подкупить себя вином и деньгами и проведёт в покои
царя тех, кого ему укажут предатели либералы и революционеры, а укажут они народу жидов, поляков, армян, немцев и других инородцев, врагов России.
Неточные совпадения
Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без
царя в голове, — один из
тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты,
тем более он выиграет. Одет по моде.
«Я не ропщу, — сказала я, — // Что Бог прибрал младенчика, // А больно
то, зачем они // Ругалися над ним? // Зачем, как черны вороны, // На части тело белое // Терзали?.. Неужли // Ни Бог, ни
царь не вступится?..»
На улице
царили голодные псы, но и
те не лаяли, а в величайшем порядке предавались изнеженности и распущенности нравов; густой мрак окутывал улицы и дома; и только в одной из комнат градоначальнической квартиры мерцал далеко за полночь зловещий свет.
— Ну, какое ваше дело! Мало вы разве и так мужиков наградили! И
то говорят: ваш барин от
царя за
то милость получит. И чудно: что вам о мужиках заботиться?
И каждое не только не нарушало этого, но было необходимо для
того, чтобы совершалось
то главное, постоянно проявляющееся на земле чудо, состоящее в
том, чтобы возможно было каждому вместе с миллионами разнообразнейших людей, мудрецов и юродивых, детей и стариков — со всеми, с мужиком, с Львовым, с Кити, с нищими и
царями, понимать несомненно одно и
то же и слагать
ту жизнь души, для которой одной стоит жить и которую одну мы ценим.