Неточные совпадения
Выхваляли свахи своих невест пуще
Божьего милосердия, хвастали про них без совести и всеми мерами уговаривали Марка Данилыча,
делом не волоча, перстнями меняться, златой чарой переливаться.
«Рыскает он, — поучала учеников Анисья Терентьевна, — рыскает окаянный враг
Божий по земле, и кто, Богу не помолясь, спать ляжет, кто в никонианскую церковь войдет, кто в постный
день молока хлебнет аль мастерицу в чем не послушает, того железными крюками тотчас на мученье во ад преисподний стащит».
«Страх
Божий при обученье девиц у нас в обители первое
дело, — спешит тогда отвечать Макрина, — потому что и в Писании сказано: «Страх
Божий начало премудрости…» И, сказавши, опять замолчит либо сведет речь на другое.
— Узнавать-то нечего, не стоит того, — ответил Морковников. — Хоша ни попов, ни церкви
Божьей они не чуждаются и, как служба в церкви начнется, приходят первыми, а отойдет — уйдут последними; хоша раза по три или по четыре в году к попу на дух ходят и причастье принимают, а все же ихняя вера не от Бога. От врага наваждение, потому что, ежели б ихняя вера была прямая, богоугодная, зачем бы таить ее? Опять же тут и волхвования, и пляска, и верченье, и скаканье. Божеско ли это
дело, сам посуди…
По всему околотку только у него одного каждый
Божий праздник мясные щи да пироги с говядиной на стол ставились, каждый год к Васильеву
дню свиная голова к обеду подавалась, на Никиту-репореза — гусь, на Кузьму-Демьяна — курица, на Петра и Павла — жареная баранина.
Первым же бы сладким куском тебе подавиться, свету бы
Божьего тебе невзвидеть, ни
дна бы тебе ни покрышки, ни дыху ни передышки!..
С того
дня просвещенные евангельским светом люди едиными усты и единым сердцем о преподобном Фотине исповедовали: «Воистину
Божий человек сей!..»
— Эти книги теперь очень редки, — заметила Марья Ивановна. — Иные можно купить разве на вес золота, а пожалуй, и дороже. А иных и совсем нельзя отыскать. Сам Бог их послал тебе… Вижу перст
Божий… Святый дух своею благостью, видимо, ведет тебя на путь истинного знания, к дверям истинной веры… Блюди же светильник, как мудрая
дева, не угашай его в ожидании небесного жениха.
Пахома рассылал Николай Александрыч и к
Божьим людям с вестями о
днях, назначенных для раденья.
— Пора бы, давно бы пора Николаюшке парусами корабль снарядить, оснастить его да в Сионское море пустить, — радостно сказал он Пахому. — Вот уж больше шести недель не томил я грешной плоти святым раденьем, не святил души на
Божьем кругу… Буду, Пахомушка, беспременно буду к вам в Луповицы… Апостольски радуюсь, архангельски восхищаюсь столь радостной вести. Поклон до земли духовному братцу Николаюшке. Молви ему: доброе, мол,
дело затеял ты, старик Семенушка очень, дескать, тому радуется…
— Духом не мятись, сердцем не крушись, — выпевала Катенька, задыхаясь почти на каждом слове. — Я, Бог, с тобой, моей сиротой, за болезнь, за страданье духа дам дарованье!.. Радуйся, веселись, верна-праведная!.. Звезда светлая горит, и восходит месяц ясный, будет, будет
день прекрасный, нескончаемый вовек!.. Бог тебя просвятит, ярче солнца осветит… Оставайся, Бог с тобою, покров
Божий над тобою!
Со страхом и с верой, с надеждой и с любовью слушай, непорочная
дева, мое пречистое слово живое: в тайну проникай, знамя
Божье поднимай, душу духу отдавай!
Только и поняли
Божьи люди, что устами блаженного дух возвестил, что Луша — его
дева. Так иные звали Лукерьюшку, и с того времени все так стали звать ее. Твердо верили, что Луша будет «золотым избрáнным сосудом духа».
— Что делают в то время избрáнные люди — они не знают, не помнят, не понимают… Только дух святый знает, он ими движет. Угодно ему — люди
Божьи скачут и пляшут, не угодно — пребывают неподвижны… Угодно ему — говорят, не угодно — безмолвствуют. Тут
дело не человеческое, а
Божье. Страшись его осуждать, страшись изрекать хулу на святого духа… Сколько ни кайся потом — прощенья не будет.
Ровно через неделю после собора
Божьих людей, также в субботу, под вечер, приехали в Луповицы Кислов и Строинский, пришли матрос Фуркасов и дьякон Мемнон. Был на тот
день назначен «привод» Дуни и Василисушки.
На всякий
день и на всякий час ищет общенья с божеством, стремится к исступленному душевному восторгу, к тому, что у
Божьих людей зовется «наитием».
Когда собравшиеся в дорогу сидели за прощальной трапезой, привезли почту. Николай Александрович новое письмо от Денисова получил. Писал тот, что его опять задержали
дела и что приедет он в Луповицы не раньше как через неделю после Успенья, зато прогостит недели три, а может, и месяц. Все были рады, а кормщик обещал, только что приедет он, повестить о том всех
Божьих людей. И за то были ему благодарны.
— Не то тебя смущает, — строго и учительно сказала Марья Ивановна. — Не подозренье в обмане расстроило тебя. Враг Бога и людей воздвигает в твоей душе бурю сомнений… Его
дело!.. Берегись, чтоб совсем он не опутал тебя… Борись, не покоряйся. Будешь поддаваться сомненьям, сама не заметишь, как навеки погибнешь. Скоро приедет сюда Егор Сергеич. Подробней и прямее, чем братец Николаюшка, станет он говорить о
Божьих людях Араратской горы. Будешь тогда на соборе?
Пришел Успеньев
день — в Луповицах храмовой праздник. Во время поста и Луповицкие и все жившие у них
Божьи люди, кроме Дуни, говели и накануне праздника приобщились у отца Прохора. И во
дни говенья, и на самый праздник ничего не было противного церковности, все прошло спокойно и прилично.
Семенушка стал сближать молокан с людьми
Божьими, а довершил это
дело другой преисполненный благодати предтеча — Сидорушка: он перенял у людей
Божьих раденья и вводил их у молокан.
— Ждали
Божьи люди с нетерпеньем последнего
дня мира сего…
И вот в тысяча восемьсот тридцать втором году
Божьи люди и все другие разных вер ждали последнего
дня и пришествия судии небесного.
— Тут вышло что-то странное, — отвечал Денисов. — Все это было так еще недавно, и много людей, видевших его и говоривших с ним, еще живы; рассказы их противоречивы. Понять нельзя… Кто говорит, что пробыл он с людьми
Божьими только шесть
дней, кто уверяет, что жил он с ними три года; а есть и такие, что уверяют, будто старец жил с ними целых двенадцать лет, отлучаясь куда-то по временам.
— Имею, — скромно опуская глаза, промолвил Денисов. — Я послан верховным пророком внушать это верным-праведным. Была некогда проповедь покаяния, теперь в последние
дни мира настало время проповеди послушания. Я и другие посланы на такую проповедь. Утвердить в людях
Божьих беззаветное повиновение воле пророческой — вот зачем послали меня.
— Сам понимаю это, — отвечал Самоквасов. — Да ведь невест на базаре не продают, а где ее, хорошую-то, сыщешь? Девушки ведь все ангелы
Божьи, откуда же злые жены берутся? Жену выбирать — что жеребей метать, — какая попадется. Хорош жеребей вынется — век проживешь в веселье и радости, плохой вынется — пожалуй, на другой же
день после свадьбы придется от жены давиться либо топиться.
— Такая секта есть, — сказала Дуня. — Сами себя они зовут людьми
Божьими, верными-праведными зовутся также и праведными последних
дней, познавшими тайну сокровенную.
— Какие тут благодарности?.. Что между нами за счеты? — вскликнул Патап Максимыч. — Доброй волей, без твоей просьбы привелось мне взять попеченье о тебе и
делах твоих… На то была воля
Божья. Так я рассуждаю. Какие ж тут благодарности? А, кстати, оренбургский татарин письмо прислал.