— Двадцать два года ровнехонько, — подтвердил Самоквасов. — Изо дня в день двадцать два года… И как в большой пожар у нас
дом горел, как ни пытались мы тогда из подвала его вывести — не пошел… «Пущай, — говорит, — за мои грехи живой сгорю, а из затвора не выйду». Ну, подвал-от со сводами, окна с железными ставнями — вживе остался, не погорел…
Неточные совпадения
Обобрали беднягу, как малинку, согнуло
горе старика, не глядел бы на вольный свет, бежал бы куда из
дому: жена воет не своим голосом, убивается; дочери ревут, причитают над покраденными сарафанами, ровно по покойникам.
Думал он, что-то ждет его в чужом
дому, ласковы ль будут хозяева, каковы-то будут до него товарищи, не было б от кого обиды какой, не нажить бы ему чьей злобы своей простотой; чужбина ведь неподатлива — ума прибавит, да и
горя набавит.
С тоски да с
горя Микешка, сам не зная зачем, забрел в нижнее жилье
дома и там в сенях, перед красильным подклетом, завалился в уголок за короба с посудой.
А тут и по хозяйству не по-прежнему все пошло: в
дому все по-старому, и затворы и запоры крепки, а добро рекой вон плывет, домовая утварь как на огне
горит. Известно дело: без хозяйки
дом, как без крыши, без огорожи; чужая рука не на то, чтобы в
дом нести, а чтоб из
дому вынесть. Скорбно и тяжко Ивану Григорьичу. Как делу помочь?.. Жениться?
Но как удержаться от веселья, потоком нахлынувшего при мысли, что завтра покинет она родительский
дом, где довелось ей изведать столько
горя?
Ведь ей
дома ни с кем нельзя говорить про это
горе…
Стояло ясное, теплое весеннее утро. Солнце весело
горело в небесной выси́, в воздухе царила тишина невозмутимая: листочек на деревце не шелохнется… Тихо в Настиной светлице, тихо во всем
доме, тихо и кругом его. Только и слышны щебетанье птичек, прыгавших по кустикам огорода, да лившаяся с поднебесья вольная песня жаворонка.
Огнем
горят золоченые церковные главы, кресты, зеркальные стекла дворца и длинного ряда высоких
домов, что струной вытянулись по венцу
горы. Под ними из темной листвы набережных садов сверкают красноватые, битые дорожки, прихотливо сбегающие вниз по утесам. И над всей этой красотой высоко, в глубокой лазури, царем поднимается утреннее солнце.
— А у Ильи пророка. Вон в полугоре-то церковь видишь: золочена глава, — говорил Сергей Андреич, указывая рукой на старинную одноглавую церковь. — Поднимись в гору-то, спроси
дом Колышкина — всякий укажет. На правой стороне, каменный двухэтажный… На углу.
По селам бабы воют, по деревням голосят; по всем по дворам ребятишки ревут, ровно во всяком
дому по покойнику. Каждой матери боязно, не отняли б у нее сынишка любимого в ученье заглазное. Замучат там болезного, заморят на чужой стороне, всего-то натерпится, со всяким-то
горем спознается!.. Не ученье страшно — страшна чужедальняя сторона непотачливая, житье-бытье под казенной кровлею, кусок хлеба, не матерью печенный, щи, не в родительской печи сваренные.
— «Нищие всегда имате с собою», рек Господь, — продолжала игуменья, обливая брата сдержанным, но строгим взглядом. — Чем их на Горах-то искать, вокруг бы себя оглянулся… Посмотрел бы, по ближности нет ли кого взыскать милостями… Недалёко ходить, найдутся люди, что постом и молитвой низведут на тебя и на весь
дом твой Божие благословение, умолят о вечном спасении души твоей и всех присных твоих.
Но с тех пор как Гаврил Маркелыч Залетов езжал торговать к Макарью, ярмарка не один раз
сгорала дотла, и на месте китаечного ряда давно уж был построен трехэтажный каменный
дом, назначенный для гостиниц и трактиров…
— Зачем врать, Сергей Андреич? Это будет неблагородно-с! — пяля изо всей силы кверху брови, сказал Алексей. — У маклера извольте спросить, у Олисова, вот тут под
горой, изволите, чать, знать… А сегодняшнего числа каменный
дом невеста на мое имя покупает… Наследников купца Рыкалова не знаете ли?.. Вот тут, маненько повыше вас — по Ильинке-то, к Сергию если поворотить.
Всем любопытно, а никто ничего не может узнать, потому что работающие ничего не сказывают и наружу не показываются. Ходили к домику разные люди, стучались в двери под разными видами, чтобы огня или соли попросить, но три искусника ни на какой спрос не отпираются, и даже чем питаются — неизвестно. Пробовали их пугать, будто по соседству
дом горит, — не выскочут ли в перепуге и не объявится ли тогда, что ими выковано, но ничто не брало этих хитрых мастеров; один раз только Левша высунулся по плечи и крикнул:
Неточные совпадения
Как велено, так сделано: // Ходила с гневом на сердце, // А лишнего не молвила // Словечка никому. // Зимой пришел Филиппушка, // Привез платочек шелковый // Да прокатил на саночках // В Екатеринин день, // И
горя словно не было! // Запела, как певала я // В родительском
дому. // Мы были однолеточки, // Не трогай нас — нам весело, // Всегда у нас лады. // То правда, что и мужа-то // Такого, как Филиппушка, // Со свечкой поискать…
В ту же ночь в бригадировом
доме случился пожар, который, к счастию, успели потушить в самом начале.
Сгорел только архив, в котором временно откармливалась к праздникам свинья. Натурально, возникло подозрение в поджоге, и пало оно не на кого другого, а на Митьку. Узнали, что Митька напоил на съезжей сторожей и ночью отлучился неведомо куда. Преступника изловили и стали допрашивать с пристрастием, но он, как отъявленный вор и злодей, от всего отпирался.
Машкин Верх скосили, доделали последние ряды, надели кафтаны и весело пошли к
дому. Левин сел на лошадь и, с сожалением простившись с мужиками, поехал домой. С
горы он оглянулся; их не видно было в поднимавшемся из низу тумане; были слышны только веселые грубые голоса, хохот и звук сталкивающихся кос.
Горы какие-то, и всё
дома,
дома…
Молча с Грушницким спустились мы с
горы и прошли по бульвару, мимо окон
дома, где скрылась наша красавица. Она сидела у окна. Грушницкий, дернув меня за руку, бросил на нее один из тех мутно-нежных взглядов, которые так мало действуют на женщин. Я навел на нее лорнет и заметил, что она от его взгляда улыбнулась, а что мой дерзкий лорнет рассердил ее не на шутку. И как, в самом деле, смеет кавказский армеец наводить стеклышко на московскую княжну?..