Неточные совпадения
Так говорят за Волгой. Старая там Русь, исконная, кондовая.
С той поры как зачиналась земля Русская, там чуждых насельников не
бывало. Там Русь сысстари на чистоте стоит, — какова была при прадедах, такова хранится до наших дней. Добрая сторона, хоть и смотрит сердито на чужа́нина.
Патап Максимыч
с семьей старинки придерживался, раскольничал, но закоснелым изувером никогда не
бывал.
Роста чуть не
с косую сажень, стоит,
бывало, средь мужиков на базаре, всех выше головой; здоровый, белолицый, румянец во всю щеку так и горит, а кудрявые темно-русые волосы так и вьются.
— Расшумелись, как воробьи к дождю! — крикнет,
бывало, на них. — Люди врут, а вы вранье разносить?.. Потараторьте-ка еще у меня, сороки, сниму плеть
с колка, научу уму-разуму.
Бросила горшки свои Фекла; села на лавку и, ухватясь руками за колена, вся вытянулась вперед, зорко глядя на сыновей. И вдруг стала такая бледная, что краше во гроб кладут. Чужим теплом Трифоновы дети не грелись, чужого куска не едали, родительского дома отродясь не покидали. И никогда у отца
с матерью на мысли того не
бывало, чтобы когда-нибудь их сыновьям довелось на чужой стороне хлеб добывать. Горько бедной Фекле. Глядела, глядела старуха на своих соколиков и заревела в источный голос.
— Как не
бывать! — молвила Фленушка. — Самые развеселые были беседы, парни
с деревень прихаживали…
С гармониями… Да нашим туда теперь ходу не стало.
— Из Москвы купчик наезжал, матушки Таисе́и сродственник; деньги в раздачу привозил, развеселый такой. Больно его честили; келейница матушки Таисеи — помнишь Варварушку из Кинешмы? — совсем
с ума сошла по нем; как уехал, так в прорубь кинуться хотела, руки на себя наложить. Еще Александр Михайлыч
бывал, станового письмоводитель, — этот по-прежнему больше все
с Серафимушкой; матушка Таисея грозит уж ее из обители погнать.
— А из Казани гости
бывали? —
с улыбкой спросила Фленушку Настя.
— Никогда я Настасье про иночество слова не говорила, — спокойно и холодно отвечала Манефа, — беседы у меня
с ней о том никогда не
бывало. И нет ей моего совета, нет благословения идти в скиты. Молода еще, голубушка, — не снесешь… Да у нас таких молодых и не постригают.
— Сорвалось! — сквозь зубы молвил Алексей и бросил испорченную чашку в сторону. Никогда
с ним такого греха не
бывало, даже и тогда не
бывало, как, подростком будучи, токарному делу учился. Стыдно стало ему перед токарями. По всему околотку первым мастером считается, а тут, гляди-ка, дело какое.
— От Настасьи Патаповны доселева я никаких речей не слыхивал, — молвил Алексей. —
С тобой у меня разговоры
бывали!.. Вспомни-ка, что ты мне говорила, а вот — готовят пиры, жениха из Самары ждут.
— Только-то? — сказала Фленушка и залилась громким хохотом. — Ну, этих пиров не бойся, молодец. Рукобитью на них не
бывать! Пусть их теперь праздничают, — а лето придет, мы запразднуем: тогда на нашей улице праздник будет… Слушай: брагу для гостей не доварят, я тебя сведу
с Настасьей. Как от самой от нее услышишь те же речи, что я переносила, поверишь тогда?.. А?..
Но не всегда так
бывает; обыкновенно жених
с невестой успевают доскакать до попа и обвенчаться.
— Уходом. Ты, Настя, молчи, слез не рони, бела лица не томи: все живой рукой обделаем. Смотри только, построже
с отцом разговаривай, а слез чтоб в заводе при нем не
бывало. Слышишь?
Хоть ни в чем не нуждалась Никитишна, но всегда не только
с охотой, но
с большой даже радостью езжала к городовым купцам и к деревенским тысячникам столы строить, какие нужны
бывали: именинные аль свадебные, похоронные аль поминальные, либо на случай приезда важных гостей.
Прогуляв деньги, лошадей да коров спустил, потом из дому помаленьку стал продавать, да года два только и дела делал, что
с базара на базар ездил: по субботам в Городец, по воскресеньям в Катунки, по понедельникам в Пучеж, — так целую неделю,
бывало, и разъезжает, а неделя прошла, другая пришла, опять за те же разъезды.
Пожар ли случится, Никифор первый на помощь прибежит,
бывало, в огонь так и суется, пожитки спасаючи, и тут уж на него положиться было можно: хоть неделю капельки вина во рту не
бывало,
с пожару железной пуговицы не снесет.
А плавал Микешка, как окунь, подплывет,
бывало, к утопающему, перелобанит его кулаком что есть мочи, оглушит до беспамятства, чтобы руками не хватался и спасителя вместе
с собой не утопил, да, схватив за волосы, — на берег.
Мавре было все равно. Ей хоть сейчас
с татарином ли,
с жидом ли повенчаться, а Микешка по старой вере был крепок. Частенько потом случалось, что в надежде на богатого зятя, Патапа Максимыча, к нему в кабаках приставали вольны девицы да мирские вдовицы: обвенчаемся, мол. У Микешки один ответ на таки речи
бывал...
Эти «волки»
с руками накроют,
бывало, в лесу коровенку либо овцу, тут же зарежут да на воз и на базар.
Понимал Патап Максимыч, что за бесценное сокровище в дому у него подрастает. Разумом острая, сердцем добрая, ко всему жалостливая, нрава тихого, кроткого, росла и красой полнилась Груня. Не было человека, кто бы, раз-другой увидавши девочку, не полюбил ее. Дочери Патапа Максимыча души в ней не чаяли, хоть и немногим была постарше их Груня, однако они во всем ее слушались. Ни у той, ни у другой никаких тайн от Груни не
бывало. Но не судьба им была вместе
с Груней вырасти.
Никифор Захарыч подошел к столу
с графинами и закусками. Две недели капельки у него во рту не
бывало; и теперь, остановясь перед разноцветными графинами, он созерцал их как бы в священном восторге и, радостно потирая ладони, думал: «
С которого бы начать?»
Начал расспросы Стуколов, спрашивал про людей былого времени,
с которыми, живучи за Волгой,
бывал в близких сношениях, и про всех почти, про кого ни спрашивал, дали ему один ответ: «помер… помер… померла».
У меня одного ладанки
с родной земли не
бывало…
— Просим любить нас, лаской своей не оставить, Аксинья Захаровна, — говорил хозяйке Данило Тихоныч. — И парнишку моего лаской не оставьте… Вы не смотрите, что на нем такая одежа… Что станешь делать
с молодежью? В городе живем, в столицах
бываем; нельзя… А по душе, сударыня, парень он у меня хороший, как есть нашего старого завета.
Алексей проснулся из забытья. Все время сидел он, опустя глаза в землю и не слыша, что вокруг его говорится… Золото, только золото на уме у него… Услышав хозяйское слово и увидя Никифора, встал. «Волк» повернул назад и, как ни в чем не
бывало,
с тяжелым вздохом уселся у печки, возле выхода в боковушку. И как же ругался он сам про себя.
Пришли Анафролия
с Евпраксией. Воспрянула подвижница. Слез как не
бывало. Коротко и внушительно отдав приказ собрать ее тайком в дорогу, пошла она в моленную. Там упала ниц перед темными ликами угодников, едва освещенными догоравшими лампадами, и громко зарыдала.
Иной бахвал, набравшись смелости, подвернется порой к спесивой красавице
с речами затейными, но Матренушка так его,
бывало, отделает, что тот со стыда да со сраму не знает, убраться куда.
— Бог милостив, — промолвил паломник. — И не из таких напастей Господь людей выносит… Не суетись, Патап Максимыч, — надо дело ладом делать. Сам я глядел на дорогу: тропа одна, поворотов, как мы от паленой
с верхушки сосны отъехали, в самом деле ни единого не было. Может, на эту зиму лесники ину тропу пробили, не прошлогоднюю. Это и в сибирских тайгах зачастую
бывает… Не бойся — со мной матка есть, она на путь выведет. Не бойся, говорю я тебе.
Нелюдно
бывает в лесах летней порою. Промеж Керженца и Ветлуги еще лесует [Ходить в лес на работу, деревья ронить.] по несколько топоров
с деревни, но дальше за Ветлугу, к Вятской стороне, и на север, за Лапшангу, лесники ни ногой, кроме тех мест, где липа растет. Липу драть, мочало мочить можно только в соковую [Когда деревья в соку, то есть весна и лето.].
— То-то и есть, что допрежь николи не
бывали. Ну, уж и леса ваши — нечего сказать! Провалиться б им, проклятым, совсем! —
с досадой примолвил Патап Максимыч.
— Скликнуть артель не мудреное дело, только не знаю, как это сделать, потому что такого дела у нас николи не
бывало. Боле тридцати годов
с топором хожу, а никогда того не
бывало, чтоб из артели кого на сторону брали, — рассуждал дядя Онуфрий.
— Эка, парень, бестолочь-то какая у вас, — заговорил Патап Максимыч
с Артемьем. — Неужель у вас завсегда такое галденье
бывает?
— Нашему брату этого нельзя, — молвил Патап Максимыч. — Живем в миру, со всяким народом дела
бывают у нас; не токма
с церковниками —
с татарами иной раз хороводимся… И то мне думается, что хороший человек завсегда хорош, в какую бы веру он ни веровал… Ведь Господь повелел каждого человека возлюбить.
Наружность игумна тоже понравилась Патапу Максимычу. Еще не сказав
с ним ни слова, полюбил уж он старца за порядки. Прежней досады как не
бывало.
В Красноярском скиту от бани никто не отрекался, а сам игумен ждет,
бывало, не дождется субботы, чтоб хорошенько пропарить грешную плоть свою. Оттого банька и была у него построена на славу: большая, светлая, просторная,
с липовыми полками и лавками, менявшимися чуть не каждый год.
По вечерам, как родитель,
бывало,
с домны аль
с вагранки [Домна — большая чугуноплавильная печь.
Задумался Патап Максимыч. Отец Михаил
с ума нейдет… Как же это игумну в плутовских делах
бывать?
В клетях и чуланах тесно было от мешков
с пушистою казанской крупчаткой,
с разными солодами и крупами, тогда как спокон века ни в едином доме на Каменном Вражке ни сохи, ни бороны не
бывало.
В тамошних речонках, кроме рыбки-малявки, ничего не водилось, а в погребах засеченные в лед пересеки стаивали полным-полнехоньки
с осетриной,
с белужиной,
с сибирскими рыбами: нельмой, муксунами и другими, а в кладовых
бывали навешаны жирные донские балыки, толстые пуки визиги, вяленые судаки, лещи, сазаны.
В каждой стае
бывало по пяти, по шести, иногда до десяти теплых горниц, каждая
с перегородками чистой столярной работы, иногда ольховыми, иногда ясеневыми.
Кроме теплых покоев, в каждой стае много
бывало холодных сеней
с темными чуланами и каморками, переходов, тайников.
В городах запрещено употреблять скалу на крыши в предупреждение пожаров, но по деревням она до сих пор в большом употреблении.], утверждались на застрехах и по большей части
бывали с «полицами», то есть
с небольшими переломами в виде полок для предупреждения сильного тока дождевой воды.
И случился тут соблазн, какого не
бывало в скитах керженских, чернораменских
с тех пор, как зачинались они…
Сюда сходились старшие матери на сборы для совещаний о хозяйственных делах, для раздачи по рукам денежной милостыни, присылаемой благодетелями; здесь на общем сходе игуменья
с казначеей учитывала сборщиц и канонниц, возвращавшихся из поездок; сюда сбегались урвавшиеся от «трудов» белицы промеж себя поболтать, здесь же
бывали по зимним вечерам супрядки.
— Приезжать приезжал, — нехотя отвечала Манефа, — только про сватовство не то что речи, и думы не
бывало. Наврал тебе, Евсталия, твой мужичонко
с три короба, а ты плетешь. Похожего ничего не
бывало. Да.
— Всяко
бывало, матушка, — отвечала уставщица. — Служили
с полиелеем, служили рядовую. В уставе сказано: «Аль велит настоятель».
— Этому не
бывать, — сказала Манефа. — Покаместь жива, не будет у меня в обители въезжей.
С ней только грех один.
— Нельзя, нельзя, — говорила игуменья. — Может статься, Настя опять приедет погостить, опять же Марье Гавриловне не понравится… Рассохины пусть держат, что надо заплачу.
Побывай у них завтра, поговори
с Досифеей.
Выпадали случаи, столь обычные в жизни торгового человека, что Гавриле Маркелычу деньги
бывали нужны до зарезу; тогда всякий бы
с радостью готов был одолжить его, но Залетов ни за что на свете копейки у чужих людей не брал.