Неточные совпадения
Уходя от Тараса Семеныча, Колобов тяжело вздохнул. Говорили по душе, а главного-то он все-таки не сказал. Что болтать прежде времени? Он шел опять по Хлебной улице и думал о
том, как здесь все переменится через несколько лет и что главною причиной перемены будет он, Михей Зотыч Колобов.
Сколько тут было хорошеньких девичьих лиц, блестевших молодостью глаз и
того беспричинного веселья, которое приходит и
уходит вместе с молодостью.
Эти разговоры кончались обыкновенно
тем, что доктор выходил из себя и начинал ругать Мышникова, а если был трезв,
то брал шапку и
уходил. Прасковья Ивановна провожала его улыбавшимися глазами и только качала своею белокурою головкой.
— Да вы первый. Вот возьмите хотя ваше хлебное дело: ведь оно, говоря откровенно,
ушло от вас. Вы упустили удобный момент, и какой-нибудь старик Колобов отбил целый хлебный рынок. Теперь другие потянутся за ним, а Заполье будет падать,
то есть ваша хлебная торговля. А все отчего? Колобов высмотрел центральное место для рынка и воспользовался этим. Постройте вы крупчатные мельницы раньше его, и ему бы ничего не поделать… да. Упущен был момент.
— И это бывает, — согласилась Арина Матвеевна с тяжелым вздохом. — А
то, может, Бубниха-то чем ни на есть испортила Галактиона. Сперва своего мужа
уходила, а теперь принялась за чужого.
Он опять сел к столу и задумался. Харитина ходила по комнате, заложив руки за спину. Его присутствие начинало ее тяготить, и вместе с
тем ей было бы неприятно, если бы он взял да
ушел. Эта двойственность мыслей и чувств все чаще и чаще мучила ее в последнее время.
Только теперь запольские хлебники, скупавшие десятками тысяч, поняли
ту печальную истину, что рынок от них
ушел и что цену хлеба даже теперь уже ставят доверенные Стабровского.
Результатом этого рокового открытия было
то, что, когда доктор
уходил из дома, вслед неслось...
Конечно, все это было глупо, но уж таковы свойства всякой глупости, что от нее никуда не
уйдешь. Доктор старался не думать о проклятом письме — и не мог. Оно его мучило, как смертельный грех. Притом иметь дело с открытым врагом совсем не
то, что с тайным, да, кроме
того, здесь выступали против него целою шайкой. Оставалось выдерживать характер и ломать самую дурацкую комедию.
— Вы меня гоните, Болеслав Брониславич, — ответила Устенька. —
То есть я не так выразилась. Одним словом, я не желаю сама
уходить из дома, где чувствую себя своей. По-моему, я именно сейчас могу быть полезной для Диди, как никто. Она только со мной одной не раздражается, а это самое главное, как говорит доктор. Я хочу хоть чем-нибудь отплатить вам за ваше постоянное внимание ко мне. Ведь я всем обязана вам.
— Уж так бы это было хорошо, Илья Фирсыч! Другого такого змея и не найти, кажется. Он да еще Галактион Колобов — два сапога пара. Немцы там, жиды да поляки — наплевать, — сегодня здесь насосались и отстали, а эти-то свои и никуда не
уйдут. Всю округу корчат, как черти мокрою веревкой. Что дальше,
то хуже. Вопль от них идет. Так и режут по живому мясу. Что у нас только делается, Илья Фирсыч! И что обидно: все по закону, — комар носу не подточит.
— А я
уйду, как сделал Галактион… Вот и весь разговор. Наймусь куда-нибудь в приказчики, Тарас Семеныч, а
то буду арендовать самую простую раструсочную мельницу, как у нашего Ермилыча. У него всегда работа… Свое зерно мужички привезут, смелют, а ты только получай денежки. Барыши невелики, а зато и убытков нет. Самое верное дело…
Устенька не без ловкости перевела разговор на другую
тему, потому что Стабровскому, видимо, было неприятно говорить о Галактионе. Ему показалось в свою очередь, что девушка чего-то не договаривает. Это еще был первый случай недомолвки. Стабровский продумал всю сцену и пришел к заключению, что Устенька пришла специально для этого вопроса. Что же, это ее дело. Когда девушка
уходила, Стабровский с особенной нежностью простился с ней и два раз поцеловал ее в голову.
Бубнов струсил еще больше. Чтобы он не убежал, доктор запер все двери в комнате и опять стал у окна, — из окна-то он его уже не выпустит. А там, на улице, сбежались какие-то странные люди и кричали ему, чтоб он
уходил,
то есть Бубнов. Это уже было совсем смешно. Глупцы они, только теперь увидели его! Доктор стоял у окна и раскланивался с публикой, прижимая руку к сердцу, как оперный певец.
Из Суслона скитники поехали вниз по Ключевой. Михей Зотыч хотел посмотреть, что делается в богатых селах. Везде было
то же уныние, как и в Суслоне. Народ потерял голову. Из-под Заполья вверх по Ключевой быстро шел голодный тиф. По дороге попадались бесцельно бродившие по уезду мужики, — все равно работы нигде не было, а дома сидеть не у чего. Более малодушные
уходили из дому, куда глаза глядят, чтобы только не видеть голодавшие семьи.
В Заполье оставался один крупный мучник, старик Луковников, да и
тот как раз уже разорился, и вальцовая мельница, стоившая до четырехсот тысяч,
ушла с торгов всего за тридцать.
— Может быть, я ошибаюсь, — еще мягче заговорила Харитина, глядя прямо в глаза Устеньке. — Но я совсем
ушла оттуда, из Городища…
то есть он меня прогнал… да.
Стабровский в последнее время часто менял с Устенькой тон. Он
то говорил ей ты, как прежде, когда она была ребенком,
то переходил на деловое вы. Когда Устенька
уходила, Стабровский пошутил...
Неточные совпадения
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите,
то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (
Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Артемий Филиппович. Не смея беспокоить своим присутствием, отнимать времени, определенного на священные обязанности… (Раскланивается с
тем, чтобы
уйти.)
Таким образом, употребив первоначально меру кротости, градоначальник должен прилежно смотреть, оказала ли она надлежащий плод, и когда убедится, что оказала,
то может
уйти домой; когда же увидит, что плода нет,
то обязан, нимало не медля, приступить к мерам последующим.
Что происходит в
тех слоях пучины, которые следуют непосредственно за верхним слоем и далее, до самого дна? пребывают ли они спокойными, или и на них производит свое давление тревога, обнаружившаяся в верхнем слое? — с полною достоверностью определить это невозможно, так как вообще у нас еще нет привычки приглядываться к
тому, что
уходит далеко вглубь.
Ревность Левина еще дальше
ушла. Уже он видел себя обманутым мужем, в котором нуждаются жена и любовник только для
того, чтобы доставлять им удобства жизни и удовольствия… Но, несмотря на
то, он любезно и гостеприимно расспрашивал Васеньку об его охотах, ружье, сапогах и согласился ехать завтра.