Неточные совпадения
На дрогах, на подстилке из свежего сена, сидели все важные лица: впереди всех сам волостной писарь Флегонт Васильевич Замараев, плечистый и рябой мужчина в плисовых шароварах, шелковой канаусовой рубахе и мягкой серой поярковой шляпе; рядом с ним,
как сморчок, прижался суслонский поп
Макар, худенький, загорелый и длинноносый, а позади всех мельник Ермилыч, рослый и пухлый мужик с белобрысым ленивым лицом.
— А
какой ты веры будешь, старичок? — спросил о.
Макар.
В писарском доме теперь собирались гости почти каждый день. То поп
Макар с попадьей, то мельник Ермилыч. Было о чем поговорить. Поп
Макар как раз был во время свадьбы в Заполье и привез самые свежие вести.
— Ты посмотри на себя-то, — поговаривала Анна, — тебе водку пить с Ермилычем да с попом
Макаром, а настоящего-то ничего и нет. Ну, каков ты есть человек, ежели тебя разобрать? Вон глаза-то заплыли
как от пьянства… Небойсь Галактион компании не ломает, а всегда в своем виде.
Чтобы отвести душу, Ермилыч и писарь сходились у попа
Макара и тут судачили вволю, благо никто не мог подслушать. Писарь отстаивал новую мельницу,
как хорошее дело, а отец
Макар задумчиво качал головой и повторял...
Были приглашены также мельник Ермилыч и поп
Макар. Последний долго не соглашался ехать к староверам, пока писарь не уговорил его. К самому новоселью подоспел и исправник Полуянов, который обладал каким-то чутьем попадать на такие праздники. Одним словом, собралась большая и веселая компания. Как-то все выходило весело, начиная с того, что Харитон Артемьевич никак не мог узнать зятя-писаря и все спрашивал...
В этих видах поп
Макар отправился к старому Луковникову,
как к человеку почтенному и облеченному властью. Тарас Семеныч выслушал деревенского попа, покачал головой и заявил...
Перед Ильиным днем поп
Макар устраивал «помочь». На покос выходило до полуторых сот косцов. Мужики любили попа
Макара и не отказывались поработать денек. Да и
как было не поработать, когда поп
Макар крестил почти всех косцов, венчал, а в будущем должен был похоронить? За глаза говорили про попа то и се, а на деле выходило другое. Теперь в особенности популярность попа
Макара выросла благодаря свержению ига исправника Полуянова.
Недоволен был только сам поп
Макар, которому уже досталось на орехи от некоторых властодержцев. Его корили, зачем погубил такого человека, и пугали судом, когда потребуют свидетелем. Даже такие друзья,
как писарь Замараев и мельник Ермилыч, заметно косились на попа и прямо высказывали свое неудовольствие.
Когда мельник Ермилыч заслышал о поповской помочи, то сейчас же отправился верхом в Суслон. Он в последнее время вообще сильно волновался и начинал не понимать, что делается кругом. Только и радости, что поговорит с писарем. Этот уж все знает и всякое дело может рассудить. Закон-то вот
как выучил… У Ермилыча было страстное желание еще раз обругать попа
Макара, заварившего такую кашу. Всю округу поп замутил, и никто ничего не знает, что дальше будет.
Поп
Макар скоро показался и сам. Он вышел из-за кустов в одной рубашке и жилете. Черная широкополая поповская шляпа придавала ему вид какого-то гриба или Робинзона из детской книжки. Разница заключалась в тоненькой,
как крысиный хвост, косице, вылезавшей из-под шляпы.
Выпивший почти всю водку Ермилыч тут же и заснул, а писарь дождался попа
Макара, который пришел с покоса усталый, потный и казавшийся еще меньше,
как цыпленок, нечаянно попавший в воду.
Отдохнув, Полуянов повел атаку против свидетелей с новым ожесточением. Он требовал очных ставок, дополнительных допросов, вызова новых свидетелей, — одним словом, всеми силами старался затянуть дело и в качестве опытного человека пользовался всякою оплошностью. Больше всего ему хотелось притянуть к делу других, особенно таких важных свидетелей,
как о.
Макар и запольские купцы.
— Большим кораблям большое плавание, а мы около бережку будем ползать… Перед отъездом мы с попом
Макаром молебствие отслужили угодникам бессребренникам.
Как же, все по порядку. Тоже и мы понимаем,
как и што следует: воздадите кесарево кесарю… да. Главная причина, Галактион Михеич, что жаль мелкие народы. Сейчас-то они вон сто процентов платят, а у меня будут платить всего тридцать шесть… Да там еще кланялись сколько, да еще отрабатывали благодарность, а тут на, получай, и только всего.
— Деревенщину-то пора бросать, — говорила она, давая наставления,
как устроить по-городски квартиру,
как одеваться и
как вообще держать себя. — И знакомиться со всеми тоже не следует…
Как я буду к вам в гости ездить, ежели вы меня будете сажать за один стол с каким-нибудь деревенским попом
Макаром или мельником Ермилычем?
Замараевы не знали,
как им и принять дорогого гостя, где его посадить и чем угостить. Замараев даже пожалел про себя, что тятенька ничего не пьет, а то он угостил бы его такою деревенскою настойкой по рецепту попа
Макара, что с двух рюмок заходили бы в башке столбы.
— Бога мне, дураку, не замолить за Галактиона Михеича, — повторял Вахрушка, задыхаясь от рабьего усердия. — Что я такое был?.. Никчемный человек, червь, а тетерь… Ведь уродятся же такие человеки,
как Галактион Михеич! Глазом глянет — человек и сделался человеком… Ежели бы поп
Макар поглядел теперь на меня. Х-ха!.. Ах,
какое дело,
какое дело!
— У меня, брат, было строго. Еду по уезду,
как грозовая пуча идет. Трепет!.. страх!.. землетрясенье!.. Приеду куда-нибудь, взгляну, да что тут говорить! Вот ты и миллионер, а не поймешь, что такое был исправник Полуянов. А попа
Макара я все-таки в бараний рог согну.
— Ну, а
как поживает суслонский поп
Макар?
За Суслоном рассажались по Ключевой такие села,
как Роньжа, Заево, Бакланиха. Некоторые избы уже пустовали, — семьи разбрелись,
как после пожара. Михей Зотыч купил муки у попа
Макара и раздавал фунтами и просто пригоршнями. Бабы так и рвали с причитаньем и плачем.
— Ловко катается, — заметил Анфим. — В Суслоне оказывали, что он ездит на своих, а с земства получает прогоны. Чиновник тоже. Теперь с попом
Макаром дружит… Тот тоже хорош: хлеба большие тысячи лежат, а он цену выжидает. Злобятся мужички-то на попа-то… И куда, подумаешь, копит, — один,
как перст.
Неточные совпадения
«Скажи, служивый, рано ли // Начальник просыпается?» // — Не знаю. Ты иди! // Нам говорить не велено! — // (Дала ему двугривенный). // На то у губернатора // Особый есть швейцар. — // «А где он?
как назвать его?» // —
Макаром Федосеичем… // На лестницу поди! — // Пошла, да двери заперты. // Присела я, задумалась, // Уж начало светать. // Пришел фонарщик с лестницей, // Два тусклые фонарика // На площади задул.
Опять я испугалася, //
Макара Федосеича // Я не узнала: выбрился, // Надел ливрею шитую, // Взял в руки булаву, //
Как не бывало лысины. // Смеется: — Что ты вздрогнула? — // «Устала я, родной!»
—
Как нет дома? — ворвался я в переднюю силой, — да быть же не может!
Макар Иванович умер!
Когда он через несколько минут заглянул в мою комнату, я тотчас спросил его:
как он глядит на
Макара Ивановича вообще и что он об нем думает?
Софья Андреева (эта восемнадцатилетняя дворовая, то есть мать моя) была круглою сиротою уже несколько лет; покойный же отец ее, чрезвычайно уважавший
Макара Долгорукого и ему чем-то обязанный, тоже дворовый, шесть лет перед тем, помирая, на одре смерти, говорят даже, за четверть часа до последнего издыхания, так что за нужду можно бы было принять и за бред, если бы он и без того не был неправоспособен,
как крепостной, подозвав
Макара Долгорукого, при всей дворне и при присутствовавшем священнике, завещал ему вслух и настоятельно, указывая на дочь: «Взрасти и возьми за себя».