Неточные совпадения
Девочка сделала несколько шагов вперед и
остановилась в нерешительности. Егор
не шевелился с места и угрюмо смотрел то на заплетенные в две косы русые волосы девочки, то на выставлявшиеся из-под платья белые оборочки кальсон.
Поднимаясь по лестнице в сарайную, Петр Елисеич в раздумье
остановился, — до него донесся знакомый голос рудникового управителя Чебакова, с которым он вообще
не желал встречаться.
Челыш и Беспалый в это время шептались относительно Груздева. Его теперь можно будет взять, потому как и
остановился он
не у Основы, а в господском доме. Антип обещал подать весточку, по какой дороге Груздев поедет, а он большие тысячи везет с собой. Антип-то ловко все разведал у кучера: водку даве вместе пили, — ну, кучер и разболтался, а обережного обещался напоить. Проворный черт, этот Матюшка Гущин, дай бог троим с ним одним управиться.
Они прибежали в контору. Через темный коридор Вася провел свою приятельницу к лестнице наверх, где помещался заводский архив. Нюрочка здесь никогда
не бывала и
остановилась в нерешительности, но Вася уже тащил ее за руку по лестнице вверх. Дети прошли какой-то темный коридор, где стояла поломанная мебель, и очутились, наконец, в большой низкой комнате, уставленной по стенам шкафами с связками бумаг. Все здесь было покрыто толстым слоем пыли, как и следует быть настоящему архиву.
Все это происходило за пять лет до этого дня, и Петр Елисеич снова переживал свою жизнь, сидя у Нюрочкиной кроватки. Он
не слыхал шума в соседних комнатах,
не слыхал, как расходились гости, и опомнился только тогда, когда в господском доме наступила полная тишина. Мельники, говорят, просыпаются, когда
остановится мельничное колесо, так было и теперь.
На мосту ей попались Пашка Горбатый, шустрый мальчик, и Илюшка Рачитель, — это были закадычные друзья. Они ходили вместе в школу, а потом бегали в лес, затевали разные игры и баловались. Огороды избенки Рачителя и горбатовской избы были рядом, что и связывало ребят: вышел Пашка в огород, а уж Илюшка сидит на прясле, или наоборот. Старая Ганна пристально посмотрела на будущего мужа своей ненаглядной Федорки и даже
остановилась: проворный парнишка будет, ежели бы
не семья ихняя.
Сорванцы
остановились в приличном отдалении: им хотелось и любопытную историю досмотреть до конца, да и на глаза старику черту
не попасться, — пожалуй, еще вздует за здорово живешь.
Матюшка с медвежьею силой соединял в себе великую глупость, поэтому
остановился и
не знал, что ему делать: донести приказчичьи пожитки до горницы или бросить их и бежать за Егором…
— Вот тебе и кто будет робить! — посмеивался Никитич, поглядывая на собравшийся народ. — Хлеб за брюхом
не ходит, родимые мои… Как же это можно, штобы этакое обзаведенье и вдруг
остановилось? Большие миллионты в него положены, — вот это какое дело!
Когда ребята ушли, заболотский инок спустился,
не торопясь, с полатей,
остановился посредине избы, посмотрел на Таисью и, покрутив головой, захохотал.
— Знамо дело, убивается, хошь до кого доведись. Только напрасно она, — девичий стыд до порога… Неможется мне что-то, Таисьюшка, кровь во мне
остановилась. Вот што, святая душа, больше водки у тебя нет? Ну,
не надо,
не надо…
Пришлось Макару задержать Терешку силой, причем сумасшедший полез драться. Возы было
остановились, но Тит махнул шапкой, чтобы
не зевали. Макар держал ругавшегося Терешку за руки и, пропустив возы, под руку повел его обратно в завод. Терешка упирался, плевал на Макара и все порывался убежать за обозом.
Коваль ничего
не ответил, а только сильнее погнал лошадь. Они догнали обоз версты за три, когда он
остановился у моста через Култым. Здесь шли повертки на покосы.
На Крутяш Груздев больше
не заглядывал, а, бывая в Ключевском заводе,
останавливался в господском доме у Палача. Это обижало Петра Елисеича: Груздев точно избегал его. Старик Ефим Андреич тоже тайно вздыхал: по женам они хоть и разошлись, а все-таки на глазах человек гибнет. В маленьком домике Ефима Андреича теперь особенно часто появлялась мастерица Таисья и под рукой сообщала Парасковье Ивановне разные новости о Груздеве.
— А я разве сам-то
не понимаю, что нехорошо? — спрашивал Груздев,
останавливаясь. — Может быть, я сам-то получше других вижу свое свинство… Стыдно мне. Ну, доволен теперь?
Макар ничего
не отвечал, а только загородил своею фигурой дверь, когда Авгарь поднялась и сделала попытку вырваться из избушки. Она
остановилась против него и быстро посмотрела прямо в глаза каким-то остановившимся взглядом, точно хотела еще раз убедиться, что это он.
По наружному виду все осталось по-прежнему, но это была иллюзия: рабочие опаздывали, подряды
не исполнялись, машины
останавливались.
Так прошел август и наступил сентябрь. Прохарчившееся в страду население роптало. Мастеровые каждый день собирались около заводской конторы и подолгу галдели. Контора сама ничего
не знала, и канцелярская сложная машина так же бездействовала, как и фабрика. Даже на базаре
остановилась всякая продажа, и только бойко торговали одни груздевские кабаки.
Новый главный управляющий приехал в конце октября, когда его никто и
не ожидал. Он приехал на почтовых, как самый обыкновенный проезжающий, и даже спросил вежливо разбуженного Аристашку, может ли он
остановиться в господском доме?
В то же утро в Ключевской завод летел нарочный к Мухину с маленькою запиской от «самого», в которой выражалось любезное желание познакомиться лично с уважаемым Петром Елисеичем, и чем скорее, тем лучше. Мухин
не заставил себя ждать и тотчас же отправился в Мурмос. Это обращение Голиковского польстило ему, как выражение известного внимания. Он
остановился в доме Груздева, где царил страшный беспорядок: хозяйничала одна Наташка, а Самойло Евтихыч «объезжал кабаки».
Даже ночью
не спится Луке Назарычу: все он слышит грохот телег и конский топот. А встанет утром и сейчас к окну: может быть, сегодня
остановятся.
Не все же уедут… Раза два из господского дома забегал к Луке Назарычу верный раб Аристашка, который тоже мучился переселением.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Что тут пишет он мне в записке? (Читает.)«Спешу тебя уведомить, душенька, что состояние мое было весьма печальное, но, уповая на милосердие божие, за два соленые огурца особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (
Останавливается.)Я ничего
не понимаю: к чему же тут соленые огурцы и икра?
Таким образом оказывалось, что Бородавкин поспел как раз кстати, чтобы спасти погибавшую цивилизацию. Страсть строить на"песце"была доведена в нем почти до исступления. Дни и ночи он все выдумывал, что бы такое выстроить, чтобы оно вдруг, по выстройке, грохнулось и наполнило вселенную пылью и мусором. И так думал и этак, но настоящим манером додуматься все-таки
не мог. Наконец, за недостатком оригинальных мыслей,
остановился на том, что буквально пошел по стопам своего знаменитого предшественника.
Человек, на котором
останавливался этот взор,
не мог выносить его.
Разумеется, взятые абсолютно, оба эти сравнения одинаково нелепы, однако нельзя
не сознаться, что в истории действительно встречаются по местам словно провалы, перед которыми мысль человеческая
останавливается не без недоумения.
Остановились на трех тысячах рублей в год и постановили считать эту цифру законною, до тех пор, однако ж, пока"обстоятельства перемены законам
не сделают".