Неточные совпадения
В глаза
мне надо за это самое наплевать, в воде утопить, потому кругом
дурак.
—
Дураки вы все, вот что… Небось, прижали хвосты, а
я вот нисколько не боюсь родителя… На волос не боюсь и все приму на себя. И Федосьино дело тоже надо рассудить: один жених не жених, другой жених не жених, — ну и не стерпела девка. По человечеству надо рассудить… Вон Марья из-за родителя в перестарки попала, а Феня это и обмозговала: живой человек о живом и думает. Так прямо и объясню родителю…
Мне что,
я его вот на эстолько не боюсь!..
— Хо-хо!.. Нашел
дураков… Девка — мак, так ее кержаки и отпустили. Да и тебе не обмозговать этого самого дела… да. Вон у
меня дерево стоеросовое растет, Окся; с руками бы и ногами отдал куда-нибудь на мясо — да никто не берет. А вы плачете, что Феня своим умом устроилась…
—
Дурак! — обругал старик, отталкивая Ганьку. — А ты, Яшка, подождешь
меня здесь!..
— Вот дураки-то!.. Дарь, мотри, вон какой крендель выкидывает Затыкин;
я его знаю, у него в Щепном рынке лавка. Х-ха, конечно, балчуговского золота захотелось отведать… Мотри, Мыльников к нему подходит! Ах, пес, ах, антихрист!.. Охо-хо-хо! То-то
дураки эти самые городские… Мыльников-то, Мыльников по первому слову четвертной билет заломил, по роже вижу. Всякую совесть потерял человек…
— Удавить его мало! — заявил со своей стороны Тарас. — Да ежели бы
мне Бог счастья послал, да
я бы сейчас Ястребову в город упер самородок-то, а потом ищи…
Дурак мужик!..
— Ладно, ладно… Не валяй
дурака. Разве с другим бы
я стал разговаривать об этаких делах?
— Показал бы
я им всем, каков есть человек Андрон Кишкин! — вслух думал старик и даже грозил этим всем в темноте кулаком. — Стали бы ухаживать за
мной… лебезить… Нет, брат, шалишь!.. Был раньше
дураком, а во второй раз извините.
— Кожин
меня за воротами ждет, Степан Романыч… Очертел он окончательно и
дурак дураком.
Я с ним теперь отваживаюсь вторые сутки… А Фене
я сродственник: моя-то жена родная — ейная сестра, значит, Татьяна. Ну, значит,
я и пришел объявиться, потому как дело это особенное. Дома ревут у Фени, Кожин грозится зарезать тебя, а
я с емя со всеми отваживаюсь… Вот какое дельце, Степан Романыч. Силушки моей не стало…
— Марьюшка, а кто хозяин в дому? А? А Ястребова
я распатроню!..
Я ему по-ка-жу-у…
Я, брат, Марья, с горя маненько выпил. Тоже обидно: вон какое богачество
дураку Мыльникову привалило. Чем
я его хуже?..
—
Дурак ты, Тарас, верно тебе говорю… Сдавай в контору половину жилки, а другую
мне. По два с полтиной дам за золотник… Как раз вдвое выходит супротив компанейской цены. Говорю:
дурак… Товар портишь.
— А такая!.. Вот погляди ты на
меня сейчас и скажи: «
Дурак ты, Петр Васильич, да еще какой дурак-то… ах какой
дурак!.. Недаром кривой ерахтой все зовут…
Дурак,
дурак!..» Так ведь?.. а?.. Ведь
мне одно словечко было молвить Ястребову-то, так болото-то и мое… а?.. Ну не
дурак ли
я после того? Убить
меня мало, кривого подлеца…
— Нет, ты лучше убей
меня, Матюшка!.. Ведь
я всю зиму зарился на жилку Мыльникова, как бы от нее свою пользу получить, а богачество было прямо у
меня в дому, под носом… Ну как было не догадаться?.. Ведь Шишка догадался же… Нет,
дурак,
дурак,
дурак!.. Как у свиньи под рылом все лежало…
— Все это правда, Родион Потапыч, но не всякую правду можно говорить. Особенно не любят ее виноватые люди.
Я понимаю вас, как никто другой, и все-таки должен сказать одно: ссориться нам с Ониковым не приходится пока. Он нам может очень повредить… Понимаете?.. Можно ссориться с умным человеком, а не с
дураком…
— Нет, брат, с золотом шабаш!.. Достаточно… Да потом
я тебе скажу, Акинфий Назарыч:
дураки мы… да. Золото у нас под рылом, а мы его по лесу разыскиваем… Вот давай ударим ширп у тебя в огороде, вон там, где гряды с капустой. Ей-богу… Кругом золото у вас, как
я погляжу.
— Бери, баушка, не поминай
меня лихом… Найди другого такого-то
дурака.
Голова Матюшки сделала отрицательное движение, а его могучее громадное тело отодвинулось от змея-искусителя. Землянка почти зашевелилась. «Ну нет, брат,
я на это не согласен», — без слов ответила голова Матюшки новым, еще более энергичным движением. Петр Васильич тяжело дышал. Он сейчас ненавидел этого
дурака Матюшку всей душой. Так бы и ударил его по пустой башке чем попадя…
«Поди, думает леший, что
я его испугалась, — подумала она и улыбнулась. — Ах,
дурак,
дурак… Нет,
я еще ему покажу, как мужнюю жену своими граблями царапать!.. Небо с овчинку покажется… Не на таковскую напал. Испугал… ха-ха!..»
«Черт возьми! — продолжал он почти вслух, — говорит со смыслом, а как будто… Ведь и
я дурак! Да разве помешанные не говорят со смыслом? А Зосимов-то, показалось мне, этого-то и побаивается! — Он стукнул пальцем по лбу. — Ну что, если… ну как его одного теперь пускать? Пожалуй, утопится… Эх, маху я дал! Нельзя!» И он побежал назад, вдогонку за Раскольниковым, но уж след простыл. Он плюнул и скорыми шагами воротился в «Хрустальный дворец» допросить поскорее Заметова.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь,
дурак! Ты привык там обращаться с другими:
я, брат, не такого рода! со
мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)
Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Городничий (бьет себя по лбу).Как
я — нет, как
я, старый
дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Хлестаков.
Я с тобою,
дурак, не хочу рассуждать. (Наливает суп и ест.)Что это за суп? Ты просто воды налил в чашку: никакого вкусу нет, только воняет.
Я не хочу этого супу, дай
мне другого.
Городничий. Ах, боже мой!
Я, ей-ей, не виноват ни душою, ни телом. Не извольте гневаться! Извольте поступать так, как вашей милости угодно! У
меня, право, в голове теперь…
я и сам не знаю, что делается. Такой
дурак теперь сделался, каким еще никогда не бывал.
Хлестаков. Ну что, видишь,
дурак, как
меня угощают и принимают? (Начинает писать.)