Неточные совпадения
Зыков зашатался
на месте, рванул себя за седую бороду и рухнул
на деревянный диван. Старуха подползла к нему и
с причитаньями ухватилась за ногу, но он грубо оттолкнул ее.
С ловкостью настоящего дипломата он умел обходить этим окольным путем самые больные
места, хотя и вызывал строгий ропот таких фанатиков компанейских интересов, как старейший
на промыслах штейгер Зыков.
— Тьфу!.. — отплюнулся Родион Потапыч, стараясь не глядеть
на проклятое
место. — Вот, баушка, до чего мы
с тобой дожили: не выходит народ из кабака… Днюют и ночуют у Ермошки.
Поравнявшись
с кабаком, они замолчали, точно ехали по зачумленному
месту. Родион Потапыч несколько раз волком посмотрел
на кабацкую дверь и еще раз плюнул. Угнетенное настроение продолжалось
на расстоянии целой улицы, пока кабацкий глаз не скрылся из виду.
Когда партия рабочих выступала куда-нибудь
на прииск, за ней вместе
с провиантом следовал целый воз розог, точно их нельзя было приготовить
на месте действия.
Когда Кишкин пришел
с партией
на место, то
на Миляевом мысу уже стояли заявочные столбы мещанина Затыкина, успевшего предупредить всех остальных.
Место слияния Меледы и Балчуговки было низкое и болотистое, едва тронутое чахлым болотным леском. Родион Потапыч
с презрением смотрел
на эту «чертову яму», сравнивая про себя красивый Ульянов кряж. Да и россыпное золото совсем не то что жильное. Первое он не считал почему-то и за золото, потому что добыча его не представляла собой ничего грандиозного и рискованного, а жильное золото надо умеючи взять, да не всякому оно дается в руки.
Карачунский
с удивлением взглянул через плечо
на «здешнего хозяина», ничего не ответил и только сделал головой знак кучеру. Экипаж рванулся
с места и укатил, заливаясь настоящими валдайскими колокольчиками. Собравшиеся у избы мужики подняли Петра Васильича
на смех.
Эта скромная и не поднимавшая голоса женщина молча собралась и отправилась прямо
на Ульянов кряж, где и накрыла мужа
на самом
месте преступления: он сидел около дудки и пил водку вместе
с другими.
Поднялись разговоры о земельном наделе, как в других
местах, о притеснениях компании, которая собакой лежит
на сене, о других промыслах, где у рабочих есть и усадьбы, и выгон, и покосы, и всякое угодье, о посланных ходоках «
с бумагой», о «члене», который наезжал каждую зиму ревизовать волостное правление.
Кожин сам отворил и провел гостя не в избу, а в огород, где под березой,
на самом берегу озера, устроена была небольшая беседка. Мыльников даже обомлел, когда Кожин без всяких разговоров вытащил из кармана бутылку
с водкой. Вот это называется ударить человека прямо между глаз… Да и
место очень уж было хорошее. Берег спускался крутым откосом, а за ним расстилалось озеро, горевшее
на солнце, как расплавленное. У самой воды стояла каменная кожевня, в которой летом работы было совсем мало.
Поработает артель неделю-другую
на прииске, а его и потянет куда-нибудь в другое
место, про которое наскажут
с три короба.
На Сиротке была выстроена новая изба
на новом
месте, где были поставлены новые работы. Артель точно ожила. Это была своя настоящая работа — сами большие, сами маленькие. Пока содержание золота было невелико, но все-таки лучше, чем по чужим приискам шляться. Ганька вел приисковую книгу и сразу накинул
на себя важность. Матюшка уже два раза уходил
на Фотьянку для тайных переговоров
с Петром Васильичем, который, по обыкновению, что-то «выкомуривал» и финтил.
До самого вечера Марья проходила в каком-то тумане, и все ее злость разбирала сильнее. То-то охальник: и
место назначил —
на росстани, где от дороги в Фотьянку отделяется тропа
на Сиротку. Семеныч улегся спать рано, потому что за день у машины намаялся, да и встать утром
на брезгу. Лежит Марья рядом
с мужем, а мысли бегут по дороге в Фотьянку, к росстани.
Действительно, горел дом Петра Васильича, занявшийся
с задней избы. Громадное пламя так и пожирало старую стройку из кондового леса, только треск стоял, точно кто зубами отдирал бревна. Вся Фотьянка была уже
на месте действия. Крик, гвалт, суматоха — и никакой помощи. У волостного правления стояли четыре бочки и пожарная машина, но бочки рассохлись, а у машины не могли найти кишки. Да и бесполезно было: слишком уж сильно занялся пожар, и все равно сгорит дотла весь дом.
На Рублихе пока сделана была передышка. Работала одна паровая машина, да неотступно оставался
на своем
месте Родион Потапыч. Он, добившись цели, вдруг сделался грустным и задумчивым, точно что потерял.
С ним теперь часто дежурил Матюшка, повадившийся
на шахту неизвестно зачем. Раз они сидели вдвоем в конторке и молчали. Матюшка совершенно неожиданно рухнул своим громадным телом в ноги старику, так что тот даже отскочил.
«За твой, — грит, — грех помираю!» И так мне стало тошно
с того самого время: легче вот руки наложить
на себя…
места не найду…
Захватив
с собой топор, Родион Потапыч спустился один в шахту. В последний раз он полюбовался открытой жилой, а потом поднялся к штольне. Здесь он прошел к выходу в Балчуговку и подрубил стойки, то же самое сделал в нескольких
местах посредине и у самой шахты, где входила рудная вода. Земля быстро обсыпалась, преграждая путь стекавшей по штольне воде. Кончив эту работу, старик спокойно поднялся наверх и через полчаса вел Матюшку
на Фотьянку, чтобы там передать его в руки правосудия.
— Одни из этих артистов просто утопают в картах, в вине, — продолжал Райский, — другие ищут роли. Есть и дон-кихоты между ними: они хватаются за какую-нибудь невозможную идею, преследуют ее иногда искренно; вообразят себя пророками и апостольствуют в кружках слабых голов, по трактирам. Это легче, чем работать. Проврутся что-нибудь дерзко про власть, их переводят, пересылают
с места на место. Они всем в тягость, везде надоели. Кончают они различно, смотря по характеру: кто угодит, вот как вы, на смирение…
Неточные совпадения
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание
на присутственные
места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей
с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его? только, знаете, в таком
месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
А вы — стоять
на крыльце, и ни
с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите, что идет кто-нибудь
с просьбою, а хоть и не
с просьбою, да похож
на такого человека, что хочет подать
на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит
на цыпочках вслед за квартальными.)
Не горы
с места сдвинулись, // Упали
на головушку, // Не Бог стрелой громовою // Во гневе грудь пронзил, // По мне — тиха, невидима — // Прошла гроза душевная, // Покажешь ли ее?
Он пистолетик выхватил, // Как сам, такой же толстенький, // И дуло шестиствольное //
На странников навел: // «Ни
с места!
В следующую речь Стародума Простаков
с сыном, вышедшие из средней двери, стали позади Стародума. Отец готов его обнять, как скоро дойдет очередь, а сын подойти к руке. Еремеевна взяла
место в стороне и, сложа руки, стала как вкопанная, выпяля глаза
на Стародума,
с рабским подобострастием.