Неточные совпадения
Кишкин достал берестяную тавлинку, сделал жестокую понюшку
и еще раз оглядел шахты. Ах, много тут денежек компания закопала — тысяч триста, а то
и побольше. Тепленькое местечко досталось: за триста-то тысяч
и десяти фунтов золота со всех шахт не взяли.
Да, веселенькая игрушка, нечего сказать… Впрочем, у денег глаз
нет: закапывай, если лишних много.
—
Нет, всегда вспомню!.. Кто Фотьяновскую россыпь открыл?.. Я…
да. На полтора миллиона рублей золота в ней добыто, а вот я наг
и сир…
—
Нет, это пустое, отец, — решила баушка Лукерья. — Сам-то Акинфий Назарыч, пожалуй бы,
и ничего,
да старуха Маремьяна не дозволит… Настоящая медведица
и крепко своей старой веры держится. Ничего из этого не выйдет, а Феню надо воротить… Главное дело, она из своего православного закону вышла, а наши роды испокон века православные. Жиденький еще умок у Фени, вот она
и вверилась…
—
Нет, мне далеко ездить сюда,
да и Оникову нужно же какое-нибудь дело. Куда его мне девать?.. Как-нибудь уж без меня устраивайтесь.
—
Нет, это лишнее, — ласково отговаривал Карачунский. — Я уже сказал все… Он требует невозможного,
да и вообще для меня это подозрительный человек.
— Воду на твоей Оксе возить — вот это в самый раз, — ворчала старуха. — В два-то дня она у меня всю посуду перебила…
Да ты, Тарас, никак с ночевкой приехал? Ну
нет, брат, ты эту моду оставь… Вон Петр Васильич поедом съел меня за твою-то Оксю. «Ее, — говорит, — корми,
да еще родня-шаромыжники навяжутся…» Так напрямки
и отрезал.
— Расчета тебе
нет, Петр Васильич: дома-то больше добудешь. Проезжающие номера открыл, а теперь, значит, открывай заведение с арфистками… В самый раз для Фотьянки теперь подойдет. А сам похаживай петушком
да командуй — всей
и работы.
— А что Феня? — тихо спросил он. — Знаете, что я вам скажу, Марья Родионовна: не жилец я на белом свете. Чужой хожу по людям…
И так мне тошно, так тошно!..
Нет, зачем я это говорю?.. Вы не поймете,
да и не дай бог никому понимать…
— Ну, это все пустяки! — успокаивал Карачунский. — Другой делянки никому не дадим… Пусть Мыльников, по условию, до десятой сажени дойдет,
и конец делу. Свои работы поставим…
Да и убытка компании от этой жилки
нет никакого: он обязан сдавать по полтора рубля золотник… Даже расчет нам иметь даровую разведку. Вот мы сами ничего не можем найти, а Мыльников нашел.
— На девятую сажень выбежала… Мы этой самой штольней насквозь пройдем весь кряж,
и все обозначится, что есть, чего
нет.
Да и вода показалась. Как тридцатую сажень кончили, точно ножом отрезало: везде вода. Во всей даче у нас одно положенье…
«
Нет, брат, к тебе-то уж я не пойду! — думал Кишкин, припоминая свой последний неудачный поход. — Разве толкнуться к Ермошке?.. Этому надо все рассказать, а Ермошка все переплеснет Кожину — опять нехорошо. Надо так сделать, чтобы
и шито
и крыто. Пожалуй, у Петра Васильича можно было бы перехватить на первый раз,
да уж больно завистлив пес: над чужим счастьем задавится… Еще уцепится как клещ,
и не отвяжешься от него…»
—
Да и вообще все наши работы ничего не стоят, потому что у нас
нет денег на большие работы.
— Мы как нищие… — думал вслух Карачунский. — Если бы настоящие работы поставить в одной нашей Балчуговской даче, так не хватило бы пяти тысяч рабочих… Ведь сейчас старатель сам себе в убыток работает, потому что не пропадать же ему голодом.
И компании от его голода тоже
нет никакой выгоды… Теперь мы купим у старателя один золотник
и наживем на нем два с полтиной, а тогда бы мы нажили полтину с золотника,
да зато нам бы принесли вместо одного пятьдесят золотников.
— Так поглядывает, а чтобы приставал — этого
нет, — откровенно объяснила Марья. —
Да и какая ему корысть в мужней жене!.. Хлопот много. Как-то он проезжал через Фотьянку
и увидел у нас Наташку. Ну, приехал веселый такой
и все про нее расспрашивал: чья
да откуда?..
—
Да ведь я так… У тебя все хи-хи
да ха-ха, а мне
и полсмеха
нет.
— Дура она, вот что надо сказать! Имела
и силу над Кишкиным,
да толку не хватило… Известно, баба-дура. Старичонка-то подсыпался к ней
и так
и этак, а она тут себя
и оказала дурой вполне. Ну много ли старику нужно? Одно любопытство осталось, а вреда никакого… Так
нет, Марья сейчас на дыбы: «
Да у меня муж,
да я в законе, а не какая-нибудь приисковая гулеванка».
— В шахте… Заложил четыре патрона, поджег фитиля: раз ударило, два ударило, три, а четвертого
нет. Что такое, думаю, случилось?.. Выждал с минуту
и пошел поглядеть. Фитиль-то догорел, почитай, до самого патрона,
да и заглох, ну, я добыл спичку, подпалил его, а он опять гаснет. Ну, я наклонился
и начал раздувать, а тут ка-ак чебурахнет… Опомнился я уже наверху, куда меня замертво выволокли. Сам цел остался, а зубы повредило, сам их добыл…
— Вот
и пришел…
Нет ли у тебя какого средствия кровь унять
да против опуха: щеку дует. К фершалу стыдно ехать, а вы, бабы, все знаете… Может,
и зубы на старое место можно будет вставить?
— А ты напрасно, баушка, острамила своего Петра Васильича, — вступился Родион Потапыч. — Поучить следовало, это верно, а только опять не на людях… В сам-то деле, мужику теперь ни взад ни вперед ходу
нет. За рукомесло за его похвалить тоже нельзя,
да ведь все вы тут ополоумели
и последнего ума решились…
Нет, не ладно. Хоть бы со мной посоветовались: вместе бы
и поучили.