Неточные совпадения
Но, при всем этом добром простодушии, не
много надо было наблюдательности, чтобы видеть в нем человека
много видевшего и,
что называется, «бывалого». Он держался смело, самоуверенно, хотя и без неприятной развязности, и заговорил приятным басом с повадкою.
После этого мы пили вдвоем с ним очень
много рому, до того,
что он раскраснелся и говорит, как умел: «Ну, теперь, мол, открывай,
что ты с конем делал?» А я отвечаю: «Вот
что…» — да глянул на него как можно пострашнее и зубами заскрипел, а как горшка с тестом на ту пору при себе не имел, то взял да для примеру стаканом на него размахнул, а он вдруг, это видя, как нырнет — и спустился под стол, да потом как шаркнет к двери, да и был таков, и негде его стало и искать.
— Оттого-с,
что я
многое даже не своею волею делал.
«А вот, — говорит, — тебе знамение,
что будешь ты
много раз погибать и ни разу не погибнешь, пока придет твоя настоящая погибель, и ты тогда вспомнишь материно обещание за тебя и пойдешь в чернецы».
— Ну, скидавай, — говорит, — их скорее и давай их мне, я тебе отпускной вид напишу, и уходи в Николаев, там
много людей нужно, и страсть
что туда от нас бродяг бежит.
А она повествует,
что будто он сею ночью страсть как
много денег в карты выиграл и сказал,
что хочет ей в удовольствие мне тысячу рублей дать за то, чтобы я, то есть, ей ее дочку отдал.
— Как бы вам это сказать… Да ведь в этом какая же хитрость?
Чем кто заболит — я сабуру дам или калганного корня, и пройдет, а сабуру у них
много было, — в Саратове один татарин целый мешок нашел и привез, да они до меня не знали, к
чему его определить.
«Ну, — говорю, — легко ли мне обязанность татарчат воспитывать. Кабы их крестить и причащать было кому, другое бы еще дело, а то
что же: сколько я их ни умножу, все они ваши же будут, а не православные, да еще и обманывать мужиков станут, как вырастут». Так двух жен опять взял, а больше не принял, потому
что если
много баб, так они хоть и татарки, но ссорятся, поганые, и их надо постоянно учить.
— А отчего же не до них: дела,
что ли, у вас очень
много было?
Мне показали на одну юрту, я и пошел туда, куда показали. Прихожу и вижу: там собрались
много ших-задов и мало-задов, и мамов и дербышей, и все, поджав ноги, на кошмах сидят, а посреди их два человека незнакомые, одеты хотя и по-дорожному, а видно,
что духовного звания; стоят оба посреди этого сброда и слову божьему татар учат.
— А
что же, — говорят, — все равно, сыне, где пропадать, а ты молись: у бога
много милости, может быть, он тебя и избавит.
И взял я его перекрестил, сложил его головку с туловищем, поклонился до земли, и закопал, и «Святый боже» над ним пропел, — а куда другой его товарищ делся, так и не знаю; но только тоже, верно, он тем же кончил,
что венец приял, потому
что у нас после по орде у татарок очень
много образков пошло, тех самых,
что с этими миссионерами были.
Слышу я, этот рыжий, — говорить он
много не умеет, а только выговорит вроде как по-русски «нат-шальник» и плюнет; но денег с ними при себе не было, потому
что они, азияты, это знают,
что если с деньгами в степь приехать, то оттоль уже с головой на плечах не выедешь, а манули они наших татар, чтобы им косяки коней на их реку, на Дарью, перегнать и там расчет сделать.
— Нет-с, это еще после пришло, а до того со мною
много иных разных приключений было, прежде
чем я получил настоящее убеждение.
Я от этого стал уклоняться, потому
что их
много, а я один, и они меня ни разу не могли попасть одного и вдоволь отколотить, а при мужиках не смели, потому
что те за мою добродетель всегда стояли за меня.
— Вы еще знаете ли, кто я такой? Ведь я вам вовсе не ровня, у меня свои крепостные люди были, и я очень
много таких молодцов, как вы, на конюшне для одной своей прихоти сек, а
что я всего лишился, так на это была особая божия воля, и на мне печать гнева есть, а потому меня никто тронуть не смеет.
— Они, — говорит, — необразованные люди, думают,
что это легко такую обязанность несть, чтобы вечно пить и рюмкою закусывать? Это очень трудное, братец, призвание, и для
многих даже совсем невозможное; но я свою натуру приучил, потому
что вижу,
что свое надо отбыть, и несу.
Вот тут и началось такое наваждение,
что хотя этому делу уже много-много лет прошло, но я и по сие время не могу себе понять,
что тут произошло за действие и какою силою оно надо мною творилось, но только таких искушений и происшествий, какие я тогда перенес, мне кажется, даже ни в одном житии в Четминеях нет.
Он тоже
много на себя набрал и сам не вынес, и тут же, напротив цыганов, у шинкарки так напился,
что и помер.
— Нет-с: еще не тут, а позже, — отвечал Иван Северьяныч и добавил,
что ему еще надлежало прежде
много в свете от этой женщины видеть, пока над ней все,
чему суждено было, исполнилось, и его зачеркнуло.
«Я, — говорю, — на своем веку
много неповинных душ погубил», — да и рассказал ему ночью под палаткою все,
что вам теперь сказывал.
— И надо мною-с;
много шуток строил: костюм мне портил; в грельне, где мы, бывало, над угольями грелися и чай пили, подкрадется, бывало, и хвост мне к рогам прицепит или еще
что глупое сделает на смех, а я не осмотрюсь да так к публике выбегу, а хозяин сердится; но я за себя все ему спускал, а он вдруг стал одну фею обижать.
Так как наш странник доплыл в своем рассказе до последней житейской пристани — до монастыря, к которому он, по глубокой вере его, был от рождения предназначен, и так как ему здесь, казалось, все столь благоприятствовало, то приходилось думать,
что тут Иван Северьянович более уже ни на какие напасти не натыкался; однако же вышло совсем иное. Один из наших сопутников вспомнил,
что иноки, по всем о них сказаниям, постоянно очень
много страдают от беса, и вопросил...
— Да ведь ребятишки, и притом их там, в аду, очень
много, а дела им при готовых харчах никакого нет, вот они и просятся на землю поучиться смущать, и балуются, и
чем человек хочет быть в своем звании солиднее, тем они ему больше досаждают.
— Да вот, например, у нас такой случай был,
что один жид в лесу около монастыря удавился, и стали все послушники говорить,
что это Иуда и
что он по ночам по обители ходит и вздыхает, и
многие были о том свидетели.