Долинский отдыхал после срочной работы и трудился только тогда, когда ему хотелось, а Даша поправлялась
не по дням, а по часам, и опять стала делаться той же обворожительной, розовой ундиной, какою она была до своей несчастной болезни.
Неточные совпадения
Пятого декабря (многими замечено, что это —
день особенных несчастий) вечерком Долинский завернул к Азовцовым. Матроски и Викторинушки
не было дома, они пошли ко всенощной, одна Юлия ходила
по зале, прихотливо освещенной красным огнем разгоревшихся в печи Дров.
Через два
дня после свидания с Прохоровыми, Долинский с
не совсем довольным лицом медленно взбирался
по этой ажурной лестнице и позвонил у одной двери в третьем этаже.
Хозяйки, по-русски, оставили Долинского у себя отобедать, потом вместе ходили гулять и продержали его до полночи. Дорушка была умна, резва и весела. Долинский
не заметил, как у него прошел целый
день с новыми знакомыми.
— Что ж тут такого обидного для Нестора Игнатьича в моем вопросе?
Дело ясное, что если люди
по собственной воле четыре года кряду друг с другом
не видятся, так они друг друга
не любят. Любя—нельзя друг к другу
не рваться.
Одиночество сухим чучелом вырастало в холодном полумраке белесоватой полярной ночи, в которую смотришь
не то как в
день,
не то как в ночь, а будто вот глядишь
по какой-то обязанности в седую грудь сонной совы.
Сама она никуда почти
не выходила, и у нее никто почти
не бывал иначе, как
по делу. Только
не забывал Анну Михайловну один Илья Макарович Журавка, которого, впрочем, в этом доме никто и
не считал гостем.
— Смотрите, Нестор Игнатьич, — говорила она, — чтоб в самом
деле не вышло на слова пани Свентоховской. В самом
деле, как она говорит, „небеспечно“ вам, кажется, разгуливаться со мной
по белу свету. Чего доброго, влюбитесь вы в меня. В два-то года, живя вместе, вы меня
не рассмотрели хорошенько, а теперь вот делать вам нечего, со скуки как раз злой недуг приключится. Вот анекдот-то выйдет! Хоть со света бежи тогда.
Вечером в этот
день Даша в первый раз была одна. В первый раз за все время Долинский оставил ее одну надолго. Он куда-то совершенно незаметно вышел из дома тотчас после обеда и запропастился. Спустился вечер и угас вечер, и темная, теплая и благоуханная ночь настала, и в воздухе запахло спящими розами, а Долинский все
не возвращался. Дору это, впрочем, по-видимому, совсем
не беспокоило, она проходила часов до двенадцати
по цветнику, в котором стоял домик, и потом пришла к себе и легла в постель.
Долинский в этот
день работал
по обыкновению, до самых сумерек. Никто его
не отвлекал и
не беспокоил. Перед вечером m-me Бюжар принесла ему обед.
Долинский провел у Анны Михайловны два
дня. Аккуратно он являлся с первым омнибусом в восемь часов утра и уезжал домой с последним в половине двенадцатого. Долинского
не оставляла его давнишняя задумчивость, но он стал заметно спокойнее и даже минутами оживлялся. Однако, оживленность эта была непродолжительною: она появлялась неожиданно, как бы в минуты забвения, и исчезала так же быстро, как будто
по мановению какого-то призрака, проносившегося перед тревожными глазами Долинского.
Анна Михайловна напрасно ждала Долинского и утром, и к обеду, и к вечеру. Его
не было целый
день. На другое утро она написала ему записку и ждала к вечеру ответа или, лучше сказать, она ждала самого Долинского. Ожидания были напрасны. Прошел еще целый
день —
не приходило ни ответа,
не бывал и сам Долинский, а
по условию, вечером следующего
дня, нужно было выезжать в Россию.
Она как будто слушала курс жизни
не по дням, а по часам. И каждый час малейшего, едва заметного опыта, случая, который мелькнет, как птица, мимо носа мужчины, схватывается неизъяснимо быстро девушкой: она следит за его полетом вдаль, и кривая, описанная полетом линия остается у ней в памяти неизгладимым знаком, указанием, уроком.
Скорей же, скорей в путь! Поэзия дальних странствий исчезает
не по дням, а по часам. Мы, может быть, последние путешественники, в смысле аргонавтов: на нас еще, по возвращении, взглянут с участием и завистью.
Может быть, он сладил бы и с этим открытием, но возле стояла жена, дети, а впереди представлялись годы ссылки, нужды, лишений, и Витберг седел, седел, старел, старел
не по дням, а по часам. Когда я его оставил в Вятке через два года, он был десятью годами старше.
Неточные совпадения
А отчего? — оттого, что
делом не занимается: вместо того чтобы в должность, а он идет гулять
по прешпекту, в картишки играет.
Артемий Филиппович. Смотрите, чтоб он вас
по почте
не отправил куды-нибудь подальше. Слушайте: эти
дела не так делаются в благоустроенном государстве. Зачем нас здесь целый эскадрон? Представиться нужно поодиночке, да между четырех глаз и того… как там следует — чтобы и уши
не слыхали. Вот как в обществе благоустроенном делается! Ну, вот вы, Аммос Федорович, первый и начните.
)Мы, прохаживаясь
по делам должности, вот с Петром Ивановичем Добчинским, здешним помещиком, зашли нарочно в гостиницу, чтобы осведомиться, хорошо ли содержатся проезжающие, потому что я
не так, как иной городничий, которому ни до чего
дела нет; но я, я, кроме должности, еще
по христианскому человеколюбию хочу, чтоб всякому смертному оказывался хороший прием, — и вот, как будто в награду, случай доставил такое приятное знакомство.
Унтер-офицерша.
По ошибке, отец мой! Бабы-то наши задрались на рынке, а полиция
не подоспела, да и схвати меня. Да так отрапортовали: два
дни сидеть
не могла.
Аммос Федорович. И если что случится, например какая-нибудь надобность
по делам,
не оставьте покровительством!