Она не только имела за ними главный общий надзор, но она же наблюдала за тем, чтобы эти оторванные от семьи дети не терпели много от грубости и невежества
других женщин, по натуре хотя и не злых, но утративших под ударами чужого невежества всю собственную мягкость.
— Да что ж тут яснее? Мало ли что случается! Ну, вдруг, положим, полюбишь человека, которого любит
другая женщина, для которой потерять этого человека будет смерть… да что смерть! Не смерть, а мука, понимаете — мука с платком во рту. Что тогда делать?
Неточные совпадения
А между тем Юлинька никак не могла полюбить своего мужа, потому что
женщины ее закала не терпят, даже презирают в мужчинах характеры искренние и добрые, и эффектный порок для них гораздо привлекательнее; а о том, чтобы щадить мужа, хоть не любя, но уважая его, Юлинька, конечно, вовсе и не думала: окончив одну комедию, она бросалась за
другою и входила в свою роль.
— Да хотя бы-с и о себе! Пора, наконец, похлопотать и о себе, когда на нас ложится весь труд и тяжесть заработка; а
женщины живут в тягость и себе, и
другим — ничего не делают. Вопрос женский — общий вопрос.
Один говорит: пусть
женщина отдается по первому влечению,
другой говорит — пусть никому не отдается; один учит, как наживать деньги,
другой — говорит, что деньги наживать нечестно, что надо жить совсем иначе, а сам живет еще иначе.
— А так! У них пению время, а молитве час. Они не требуют, чтоб люди уродами поделались за то, что их матери не в тот, а в
другой год родили. У них божие идет богови, а кесарево кесареви. Они и живут, и думают, и любят, и не надоедают своим
женщинам одною докучною фразою. Мне, вы знаете, смерть надоели эти наши ораторы! Все чувства боятся! Сердчишек не дал бог, а они еще мечами картонными отмахиваются. Любовь и привязанность будто чему-нибудь хорошему могут мешать? Будто любовь чему-нибудь мешает.
— Ну, да, наглазники. Вот эти самые наглазники есть у польских
женщин. По дороге они идут хорошо, а в сторону ничего не видят. Или одна крайность, или
другая чрезвычайность.
— Разумеется, немного пока; а погодите, я уверена, что с нашими
женщинами будет жить легче, чем со всякими
другими. Ведь неплохо и теперь живется с ними? — добавила она, улыбаясь.
Женщины, слушая Зайончека, поднимали очи к небу и шептали молитвы, а мужчины, одни—набожно задумывались,
другие—внимательно следили за оратором и, очевидно, старались прозреть, что за смысл должен скрываться за этими хитросплетениями.
— Так сказали? Да, я уверена, что вы в эту минуту обо мне не подумали. Но скажите же теперь, мой
друг, если вы нехорошего мнения о
женщинах, которые выходят замуж не любя своего будущего мужа, то какого же вы были бы мнения о
женщине, которая выйдет замуж любя не того, кого она будет называть мужем?
Никогда еще не проходило дня в ссоре. Нынче это было в первый раз. И это была не ссора. Это было очевидное признание в совершенном охлаждении. Разве можно было взглянуть на нее так, как он взглянул, когда входил в комнату за аттестатом? Посмотреть на нее, видеть, что сердце ее разрывается от отчаяния, и пройти молча с этим равнодушно-спокойным лицом? Он не то что охладел к ней, но он ненавидел ее, потому что любил
другую женщину, — это было ясно.
Я только хочу доказать вам, что ваше настоящее люблю не есть настоящая любовь, а будущая; это только бессознательная потребность любить, которая за недостатком настоящей пищи, за отсутствием огня, горит фальшивым, негреющим светом, высказывается иногда у женщин в ласках к ребенку, к
другой женщине, даже просто в слезах или в истерических припадках.
Неточные совпадения
Городничий. Ну, уж вы —
женщины! Все кончено, одного этого слова достаточно! Вам всё — финтирлюшки! Вдруг брякнут ни из того ни из
другого словцо. Вас посекут, да и только, а мужа и поминай как звали. Ты, душа моя, обращалась с ним так свободно, как будто с каким-нибудь Добчинским.
С
другой стороны, вместо кротости, чистосердечия, свойств жены добродетельной, муж видит в душе своей жены одну своенравную наглость, а наглость в
женщине есть вывеска порочного поведения.
У выходов люди теснились, давили
друг друга, в особенности
женщины, которые заранее причитали по своим животам и пожиткам.
С следующего дня, наблюдая неизвестного своего
друга, Кити заметила, что М-llе Варенька и с Левиным и его
женщиной находится уже в тех отношениях, как и с
другими своими protégés. Она подходила к ним, разговаривала, служила переводчицей для
женщины, не умевшей говорить ни на одном иностранном языке.
— Брось меня, брось! — выговаривала она между рыданьями. — Я уеду завтра… Я больше сделаю. Кто я? развратная
женщина. Камень на твоей шее. Я не хочу мучать тебя, не хочу! Я освобожу тебя. Ты не любишь, ты любишь
другую!