Неточные совпадения
— Я взяла ее сзади и посадила ее в кресла. Она
была холодная как лед, или лучше тебе сказать, что ее совсем не
было, только это бедное,
больное сердце ее так билось, что на груди как мышонок ворочался под блузой, а дыханья нет.
— Погоди, — начал Горданов, видя, что
больной гость его успокоивается, — погоди, у меня
есть план, я не скрою от тебя, что у меня
есть верный план, по которому я достигну, чего я хочу: я
буду богат… я
буду очень богат.
Есть или, по крайней мере,
были у нас на Руси сострадательные барышни, одну из каковых автор вспоминает в эту минуту: в ее девической комнате постоянно можно
было найти какую-нибудь калечку; на окне, например, сидел цыпленок с переломленною, перевязанною в лубок ногой; в шляпной коробке помещался гадостный
больной котенок; под комодом прыгал на нитке упавший из гнезда желтоносый галчонок: все это подбиралось сюда откуда попало и воспитывалось здесь до поправления сил, без всякого расчета на чью бы то ни
было благодарность.
От Александры Ивановны никто не ожидал того, что она сделала. Выгнать человека вон из дома таким прямым и бесцеремонным образом, — это решительно
было не похоже на выдержанную и самообладающую Синтянину, но Горданов, давно ее зливший и раздражавший, имел неосторожность, или имел расчет коснуться такого
больного места в ее душе, что сердце генеральши сорвалось, и произошло то, что мы видели.
— Прочь! — кричал Форов. — Не выводите меня из терпения. Закон
больных щадит, и государственным преступникам теперь разрешают
быть при
больной жене.
Освободясь от полицейского, майор сделал знак Александре Ивановне, чтоб она крепче держала его
больную жену, а сам тихо и осторожно подвел лошадь к воротам своего дома, который действительно
был всего в двадцати шагах от места свалки.
Во все это время Андрей Иванович не возвращался к сознательной жизни человека: он
был чужд всяких забот и желаний и жил лишь специальною жизнию
больного.
Тот понял и сейчас же распорядился, чтобы
была подана коляска. Глафиру Васильевну вывели, усадили среди подушек, укутали ей ноги пледом и повезли, куда попало, по освещенной луной Москве. Рядом с нею сидела горничная из гостиницы, а на передней лавочке — Горданов. Они ездили долго, пока
больная почувствовала усталость и позыв ко сну; тогда они вернулись, и Глафира тотчас же легла в постель. Девушка легла у нее в ногах на диванчике.
Лариса должна
была несколько раз кряду повторить свое признание, прежде чем обнаружилось хотя слабое действие того волшебства, на которое она рассчитывала. Но она так настойчиво теребила
больного, что в его глазах наконец блеснула слабая искра сознания, и он вышел из своего окаменелого бесчувствия.
Описанная неожиданная сцена между Ларисой и Подозеровым произошла очень быстро и тихо, но тем не менее, нарушив безмолвие, царившее во все это время покоя
больного, она не могла таиться от двух женщин, присутствовавших в другой комнате, если бы внимание их в эти минуты не
было в сильнейшей степени отвлечено другою неожиданностью, которая, в свою очередь, не обратила на себя внимания Ларисы и Подозерова только потому, что первая
была слишком занята своими мыслями, а второй
был еще слишком слаб для того, чтобы соображать разом, что делается здесь и там в одно и то же время.
Больного надо
было спасать: надо
было его взять и перенести, но куда? вот вопрос.
Это промелькнуло в голове генеральши одновременно с мыслью взять к себе
больного, и промелькнуло особенно ясно потому, что недавние намеки насчет ее чувства к Подозерову
были так живы и, к крайнему ее стыду, к крайней досаде ее, не совсем безосновательны.
Но пока генеральша предавалась этим размышлениям, на дворе и на улице закипела уже пожарная суматоха, и через минуту она должна
была неизбежно достичь до ушей
больного и перепугать, а может
быть и убить его своею внезапностью.
Катерина Астафьевна бросалась то на огород, то за ворота, крича: «Ах, господи, ах, Николай угодник, что делать?» Синтянина же, решив взять ни на что несмотря
больного к себе, побежала в кухню искать слугу Подозерова, а когда обе эти женщины снова столкнулись друг с другом, вбегая на крыльцо, вопрос уже
был решен без всякого их участия.
— Ну, идите теперь к вашей жене. Желаю вам с нею бесконечного счастия. Любите ее и… и… больше ничего, любите ее, по английским обетам брака, здоровую и
больную, счастливую и несчастную, утешающую вас или… да одним словом, любите ее всегда, вечно, при всех случайностях. В твердой решимости любить такая великая сила. Затем еще раз:
будьте счастливы и прощайте!
После этого добиваться
было нечего, и дамы простились, но Синтянина, выехав от Бодростиной, не поехала домой, а повернула в город, с намерением послать немедленно депешу Форовой. Но тут ее осветила еще одна мысль: не скрывается ли Лара у самого Горданова, и нет ли во всем этом просто-напросто игры в жмурки… Из-за чего же тогда она встревожит Петербург и расшевелит
больные раны Форовой и Подозерова?
Зная все это, Синтянина сообразила, что Ларе, да еще
больной, здесь решительно негде
было помещаться, и усомнилась, не ослышалась ли она.
В момент заключения этих рассуждений в комнату вошла горничная с пузырем льда, который надо
было положить Ларисе на
больное место, и Форов с своею толстою папиросой должен
был удалиться в другую комнату, а Синтянина, став у изголовья, помогла горничной приподнять голову и плечи
больной, которая решительно не могла ворохнуться, и при всей осторожности горничной глухо застонала, закусив губу.
Несмотря на близкое присутствие
больной, гости и хозяева
были довольно спокойны; а Висленев казался даже несколько искусственно оживлен и, не глядя в глаза Синтяниной, все заводил речь о каком-то известном ему помещике, который благословил дочь-девушку за женатого и сам их выпроводил.
«Поэтический поп», не подавая виду, что он пришел по вызову, пронес дароносицу под рясой, но как он ни
был осторожен, Горданов почуял своим тонким чувством, что от него что-то скрывают, и не успела Синтянина оставить
больную со священником в комнате, как Павел Николаевич вдруг вышел в перепуге из своей комнаты и торопливо направился прямо к Ларисиной двери.
Больной, казалось,
было лучше, то
есть она
была крепче на ногах и менее нервна, но зато более пасмурна, несообщительна и тем сильнее напоминала собой прежнюю Лару.
Такие быстрые и непостижимые перемены
были в характере Ларисы, и генеральше оставалось воспользоваться новым настроением
больной.
Человек без вести пропал в доме! Горданов решительно не знал, что ему думать, и считал себя выданным всеми… Он потребовал к себе следователя, но тот не являлся, хотел позвать к себе врача, так как врач не может отказаться посетить
больного, а Горданов
был в самом деле нездоров. Но он вспомнил о своем нездоровье только развязав свою руку и ужаснулся: вокруг маленького укола, на ладони, зияла темненькая каемочка, точно бережок из аспидированного серебра.
И в тот же день, сделав над собою усилие,
больной дал показание, которым от всего выгораживал себя и Глафиру и требовал к себе прокурора, чтобы представить доказательства, что он, Горданов, сам
был такая же полномочная особа, как и Карташов, или Ворошилов, и вмешан в дело единственно по интриге, потому что наблюдал за ними.
— И впрямь я не знаю, о чем говорю, — и с этими словами она вошла в свой нумер, где
был ее
больной муж.
Филетер Иванович
был точно тот же, каким мы его всегда привыкли видеть, в своем вечном черном, полузастегнутом сюртуке, в военной фуражке с кокардой и с толстою папиросой в руке, но он держал
больную левую руку за бортом сюртука и немножко волок правою ногой.
Неточные совпадения
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на другом каком языке… это уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто заболел, которого дня и числа… Нехорошо, что у вас
больные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда войдешь. Да и лучше, если б их
было меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или к неискусству врача.
Артемий Филиппович. Человек десять осталось, не больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой порядок. С тех пор, как я принял начальство, — может
быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают.
Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.
Городничий. Мотает или не мотает, а я вас, господа, предуведомил. Смотрите, по своей части я кое-какие распоряженья сделал, советую и вам. Особенно вам, Артемий Филиппович! Без сомнения, проезжающий чиновник захочет прежде всего осмотреть подведомственные вам богоугодные заведения — и потому вы сделайте так, чтобы все
было прилично: колпаки
были бы чистые, и
больные не походили бы на кузнецов, как обыкновенно они ходят по-домашнему.
Он, как водой студеною, //
Больную напоил: // Обвеял буйну голову, // Рассеял думы черные, // Рассудок воротил.
Больной, озлобленный, всеми забытый, доживал Козырь свой век и на закате дней вдруг почувствовал прилив"дурных страстей"и"неблагонадежных элементов". Стал проповедовать, что собственность
есть мечтание, что только нищие да постники взойдут в царство небесное, а богатые да бражники
будут лизать раскаленные сковороды и кипеть в смоле. Причем, обращаясь к Фердыщенке (тогда
было на этот счет просто: грабили, но правду выслушивали благодушно), прибавлял: