Неточные совпадения
Это оставалось тайной, этого
никто из родных и домашних не
знал, да и не усиливался проникнуть.
— Мама, дружок мой, не спрашивай меня об этом, это, может быть, в самом деле все пустяки, которые я преувеличиваю; но их… как тебе, мама, выразить, не
знаю. Он хочет любить то, чего любить не может, он верит тем, кому не доверяет; он слушается всех и
никого… Родная! прости мне, что я тебя встревожила, и забудь о моей болтовне.
Ворота двора были отворены, и Горданову с улицы были видны освещенные окна флигеля Ларисы, раскрытые и завешенные ажурными занавесками. Горданов, по рассказам Висленева,
знал, что ему нужно идти не в большой дом, но все-таки затруднялся: сюда ли, в этот ли флигель ему надлежало идти? Он не велел экипажу въезжать внутрь двора, сошел у ворот и пошел пешком. Ни у ворот, ни на дворе не было
никого. Из флигеля слышались голоса и на занавесках мелькали тени, но отнестись с вопросом было не к кому.
Теперь ему
никто и ничто не помешает вскрыть портфель,
узнать, действительно ли там лежат ценные бумаги, и потом свалить все это на воров.
— Почему же так? — шутил Иосаф Платонович. — Какая же ты странная с этими своими «таками».
Никого не любит — «так», печенку кладет Подозерову — «так», зеленое платье сошьет и не носит — «так». А
знаешь, нет действия без причины?
Кишенский пошел строчить в трех разных газетах, трех противоположных направлений, из коих два, по мнению Ванскок, были безусловно «подлы». Он стал богат; в год его уже нельзя было
узнать, и он не помог
никому ни своею полицейскою службой, ни из своей кассы ссуд, а в печати, если кому и помогал одною рукой, то другой зато еще злее вредил, но с ним
никто не прерывал никаких связей.
— О, разумеется! Я
знаю, что вы человек умный, но только позвольте вам по-старому, по-дружески сказать, что ведь
никто и не делает так легкомысленно самых опрометчивых глупостей, как умные люди.
Висленев никогда
никому не говорил настоящей причины, почему он женился на Алине Фигуриной, и был твердо уверен, что секретную историю о его рукописном аманате
знает только он да его жена, которой он
никому не хотел выдать с ее гнусною историей, а нес все на себе, уверяя всех и каждого, что он женился из принципа, чтоб освободить Алину от родительской власти, но теперь, в эту минуту озлобления, Горданову показалось, что Иосаф Платонович готов сделать его поверенным своей тайны, и потому Павел Николаевич, желавший держать себя от всего этого в стороне, быстро зажал себе обеими руками уши и сказал...
— Я не могу этого не достигнуть, Висленев! Я тебе говорю, что план мой это нечто совсем гениальное, — он прост, как я не
знаю что, и между тем он
никому до сих пор еще не пришел в голову и, вероятно,
никому не придет; но во всяком случае: на грех мастера нет, и потому надо спешить.
Горданов понимал это все и не жаловался
никому; он
знал всю бесполезность жалоб и молчал, и думал думу долгую и крепкую, и наконец сделал неожиданный визит в Павловск Кишенскому и Алине.
— Я
знаю только ваши служебные столкновения с губернатором, с Бодростиным, — начала она после паузы, — и более не вижу пред вами никаких рожнов, от которых бы надо бежать. Служба без неприятностей
никому не обходится, на это уж надо быть готовым, и честный человек, если он будет себя выдерживать, в конце концов, всегда выиграет; а в вас, я вижу, нет совсем выдержки, цепкости нет!
— По крайней мере я
никого не отлучаю от общения с людьми, и
знаю, что человек не вечно коснеет в своих пороках, и для каждого настает своя минута исправиться.
Бодростин сам лично отдаст на хранение завещание, которым предоставлялось все ей и одной ей; это не может
никому прийти в голову; этого не
узнает и Горданов, а Ропшин… он не выдаст никогда того, что он
знает, не выдаст потому, что он замешан в этом сам и еще более потому, что…
Никто ей надивиться не мог;
никто даже не
знал, страдает она или нет от мужниных кутежей.
В доме Бодростиной, к удивлению,
никто этого не
узнал.
А Кишенский не мог указать никаких таких выгод, чтоб они показались Глафире вероятными, и потому прямо писал: «Не удивляйтесь моему поступку, почему я все это вам довожу: не хочу вам лгать, я действую в этом случае по мстительности, потому что Горданов мне сделал страшные неприятности и защитился такими путями, которых нет на свете презреннее и хуже, а я на это даже не могу намекнуть в печати, потому что, как вы
знаете, Горданов всегда умел держаться так, что он ничем не известен и о нем нет повода говорить; во-вторых, это небезопасно, потому что его протекторы могут меня преследовать, а в-третьих, что самое главное, наша петербургская печать в этом случае уподобилась тому пастуху в басне, который, шутя, кричал: „волки, волки!“, когда никаких волков не было, и к которому
никто не вышел на помощь, когда действительно напал на него волк.
— Я
никого другого не
знаю, — отвечала грубым контральто Глафира, — но я не понимаю вас, почему это его вдруг не станет?
Глафира успокоила его, что о ее приезде
никто не может
знать; что для нее самой необходимо, чтобы приезд ее в Петербург был для всех неожиданностию и что потому их
никто не встретит.
— Произойти?.. Я не
знаю, о чем вы говорите? Если она полюбит кого-нибудь, в этом
никто не будет виноват, а если она меня обманет, то в этом, разумеется, она будет виновата.
Слушатели пожелали
знать в чем дело, и Жозеф рассказал содержание письма, кое-что утаив и кое-что прибавив, но все-таки не мог изменить дело настолько, чтоб и в его изложении весь поступок Подозерова перестал быть свидетельством заботливости о Ларисе, и потому в утешение Жозефу
никто не сказал ни одного слова, и он один без поддержки разъяснял, что это требование ничто иное как большое нахальство, удобное лишь с очень молодыми и неопытными людьми; но что он не таков, что у него, к несчастию, в подобных делах уже есть опытность, и он,
зная что такое вексель, вперед ни за что никакого обязательства не подпишет, да и признает всякое обязательство на себя глупостью, потому что, во-первых, он имеет болезненные припадки, с которыми его нельзя посадить в долговую тюрьму, а во-вторых, это, по его выводу, было бы то же самое, что убить курицу, которая несет золотые яйца.
— Не
знаю, но
знаю, что меня замарать
никто не может, если я сам себя не мараю. Притом же, если для чьего-нибудь счастия нужно, чтобы мы отступились от этого человека, то неужто тут еще есть над чем раздумывать? Я не могу быть спокоен, если я
знаю, что кого-нибудь стесняю собою, и удалился от жены, желая покоя своей совести.
Неточные совпадения
Нет на Руси, вы
знаете, // Помалчивать да кланяться // Запрета
никому!» // Однако я противился: // «Вам, мужикам, сполагоря, // А мне-то каково?
Ни помощник градоначальника, ни неустрашимый штаб-офицер —
никто ничего не
знал об интригах Козыря, так что, когда приехал в Глупов подлинный градоначальник, Двоекуров, и началась разборка"оного нелепого и смеха достойного глуповского смятения", то за Семеном Козырем не только не было найдено ни малейшей вины, но, напротив того, оказалось, что это"подлинно достойнейший и благопоспешительнейший к подавлению революции гражданин".
Никто, однако ж, на клич не спешил; одни не выходили вперед, потому что были изнежены и
знали, что порубление пальца сопряжено с болью; другие не выходили по недоразумению: не разобрав вопроса, думали, что начальник опрашивает, всем ли довольны, и, опасаясь, чтоб их не сочли за бунтовщиков, по обычаю, во весь рот зевали:"Рады стараться, ваше-е-е-ество-о!"
— Ах, какой вздор! — продолжала Анна, не видя мужа. — Да дайте мне ее, девочку, дайте! Он еще не приехал. Вы оттого говорите, что не простит, что вы не
знаете его.
Никто не
знал. Одна я, и то мне тяжело стало. Его глаза, надо
знать, у Сережи точно такие же, и я их видеть не могу от этого. Дали ли Сереже обедать? Ведь я
знаю, все забудут. Он бы не забыл. Надо Сережу перевести в угольную и Mariette попросить с ним лечь.
— Как не думала? Если б я была мужчина, я бы не могла любить
никого, после того как
узнала вас. Я только не понимаю, как он мог в угоду матери забыть вас и сделать вас несчастною; у него не было сердца.