Неточные совпадения
К работе мужичьей она
была привычна, потому что у нас мелкие панки в рабочую пору всех
на поле выгоняли, даже
ни одной души в доме не останется.
Одевали ее к венцу, песни
пели, косу девичью расчесывая под честной венец; благословляли образами сначала мать с Костиком, потом барин с барыней; она никому
ни словечка не промолвила, даже плачущую Машу молча поцеловала и поставила ее
на пол.
— Эх, брат Костик! запроторил ты сестру
ни за что
ни про что! — начал
было Савелий; но Костик, услыхав такой приступ, прикинулся спящим, ничего не ответил. Он лежал, то злясь
на сестру, то сводя в уме своем счеты с Исаем Матвеевичем, с которым они имели еще надежду при случае пополевать друг
на друга.
А относительно девичьих нарядов сказали, что девки
на Гостомле «спокона века» ходили в одних вышитых рубашках и что это ничему не вредит; что умная девка и в одной рубашке
будет девкою, а зрячая, во что ее
ни одень, прогорит, духом.
За это
на нее иногда серчал свекор, но как она вообще и
ни с кем не
была разговорчива, то и это
на ней не взыскивали.
Вернулись все домой, а Насти не
было. Два дня и три ночи она пропадала. Ездили за ней и к кузнецу и к Петровне, но никто ее нигде не видал.
На третий день чередников мальчишка, пригнавши вечером овец, сказал: «А Настька-то прокудинская в ярушках над громовым ключом сидит». Поехали к громовому ключу и взяли Настю. Дома она
ни на одно слово не отвечала. Села
на лавку и опять охать.
— Вот тебя тут, Настасьюшка, никто не
будет беспокоить, — сказал Крылушкин, — хочешь сиди, хочешь спи, хочешь работай или гуляй, — что хочешь, то и делай. А скучно станет, вот с Митревной поболтай, ко мне приди, вот тут же через Митревнину комнату. Не скучай! Чего скучать? Все божья власть, бог дал горе, бог и обрадует. А меня ты не бойся; я такой же человек, как и ты. Ничего я не знаю и
ни с кем не знаюсь, а верую, что всякая болезнь от господа посылается
на человека и по господней воле проходит.
Прошло две недели с приезда Насти к Крылушкину. Он ей не давал никакого лекарства, только молока велел
пить как можно больше. Настя и
пила молоко от крылушкинской коровы, как воду, сплошь все дни, и среды, и пятницы. Грусть
на Настю часто находила, но припадков, как она приехала к Крылушкину,
ни разу не
было.
Сделал полковник ночью ревизию в дворе орловского мещанина и забрал
на съезжую Степана и Настю. Растерявшаяся и перепуганная Настя спросонья ничего
ни могла разобрать: мундиры, солдаты, фонари, ничего она не понимала, о чем ее спрашивают, и не помнила, что отвечала. До съезжей их вели рядом с Степаном, но
ни о чем не позволяли говорить. Настя
была спокойна: она только смотрела в глаза Степану и пожимала ему руку. Они
были связаны рука за руку тоненькою веревочкою. Степан
был бледен и убит.
На другой день взяли Настю к допросу; после нее допрашивали Степана. Они оба разбились в показаниях, и еще через день их перевели в острог. Идучи с Степаном, Настя уговаривала его не убиваться, но он совсем
был как в воду опущенный и даже не обращал
на нее никакого внимания. Это больше всего огорчало Настю, и она не знала
ни дня,
ни ночи покоя и недели через две по прибытии в острог родила недоношенного, но живого ребенка. Дитя
было мальчик.
Настя лежала в больнице. С тех пор как она тигрицею бросилась
на железные ворота тюрьмы за уносимым гробиком ее ребенка, прошло шесть недель. У нее
была жестокая нервная горячка. Доктор полагал, что к этому присоединится разлитие оставшегося в грудях молока и что Настя непременно умрет. Но она не умерла и поправлялась. Состояние ее духа
было совершенно удовлетворительное для тюремного начальства: она
была в глубочайшей апатии, из которой ее никому ничем не удавалось вывести
ни на минуту.
Этого удара Настя уж никак не ожидала. Она все-таки видела Степана, и хоть не могла с ним говорить, не могла, даже и не рассчитывала
ни на какое счастье, но видеть, видеть его
было для нее потребностью. А теперь нет Степана; он один, больной, без призора. Настя просила оставить ее; она доказывала, что они с Степаном по одному делу, что их по закону нельзя разлучать. Над ней посмеялись и повели ее.
Неточные совпадения
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То
есть, не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец не
будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают
на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь,
ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и
на Онуфрия его именины. Что делать? и
на Онуфрия несешь.
Слесарша. Милости прошу:
на городничего челом бью! Пошли ему бог всякое зло! Чтоб
ни детям его,
ни ему, мошеннику,
ни дядьям,
ни теткам его
ни в чем никакого прибытку не
было!
Вот просто
ни на полмизинца не
было похожего — и вдруг все: ревизор! ревизор!
Поспел горох! Накинулись, // Как саранча
на полосу: // Горох, что девку красную, // Кто
ни пройдет — щипнет! // Теперь горох у всякого — // У старого, у малого, // Рассыпался горох //
На семьдесят дорог!
— Филипп
на Благовещенье // Ушел, а
на Казанскую // Я сына родила. // Как писаный
был Демушка! // Краса взята у солнышка, // У снегу белизна, // У маку губы алые, // Бровь черная у соболя, // У соболя сибирского, // У сокола глаза! // Весь гнев с души красавец мой // Согнал улыбкой ангельской, // Как солнышко весеннее // Сгоняет снег с полей… // Не стала я тревожиться, // Что
ни велят — работаю, // Как
ни бранят — молчу.