«Теперь точно видно, что ты Ашик-Кериб, — сказал жених, — но поведай, как же ты мог в такое короткое время проехать такое великое пространство?» — «В
доказательство истины, — отвечал Ашик, — сабля моя перерубит камень, если же я лгу, то да будет шея моя тоньше волоска; но лучше всего приведите мне слепую, которая бы семь лет уж не видала свету Божьего, и я возвращу ей зрение».
Но нужно ли приводить еще ссылки в
доказательство истины, что, не имея опыта, нельзя стать опытным оператором? Где же тут выход? С точки зрения врача, можно еще примириться с этим: «все равно, ничего не поделаешь». Но когда я воображаю себя пациентом, ложащимся под нож хирурга, делающего свою первую операцию, — я не могу удовлетвориться таким решением, я сознаю, что должен быть другой выход во что бы то ни стало.
Для
доказательства истины обвиняемому нечего было совеститься дать эти указания судебным властям, и если, как он говорит, он боялся скандала, то теперь этот скандал стал неизмеримо крупнее, чем был бы тогда, когда бельгийские власти послали бы через русские власти допросить его родственников и знакомых.
Неточные совпадения
…Все прочее старое по-старому — в
доказательство этой
истины мне 4-го числа минет 50 лет. Прошу не шутить. Это дело не шуточное. Доживаю, однако, до замечательного времени. Правда, никакой политик не предугадает, что из всего этого будет, но нельзя не сознаться, что быстрота событий изумительная… Я как будто предчувствовал, выписал «Journal des Débats» [Французская политическая газета.] вместо всех русских литературных изданий…
«Что
истина существует, — накидывал он своим крупным почерком, — это так же непреложно, как то, что существуете вы, я, воздух, земля, и вящим
доказательством сего может служить, что всяк, стремящийся отринуть бытие
истины, прежде всего стремится на место ее поставить другую
истину».
Предполагалось, что учение Христа передается людям не как всякая другая
истина, а особенным, сверхъестественным способом, так что истинность понимания учения доказывается не соответственностью передаваемого с требованиями разума и всей природы человека, а чудесностью передачи, служащей непререкаемым
доказательством истинности понимания. Возникло это предположение из непонимания, и последствием его была невозможность понимания.
«Познаете
истину, и
истина сделает вас свободными» (Иоан. VIII, 32). Если бы было сомнение в том, что христианство есть
истина, то та полная свобода, ничем не могущая быть стесненной, которую испытывает человек, как скоро он усваивает христианское жизнепонимание, была бы несомненным
доказательством его истинности.
Доказательств учения не выставлялось никаких, кроме
истины, кроме соответствия учения с
истиной. Всё учение состояло в познании
истины и следовании ей, в большем и большем постигновении
истины и большем и большем приближении к ней в делах жизни.