Неточные совпадения
—
Ты что это, Манька Маленькая,
не угодила своему кавалеру? —
спросила она со смехом. — Жалуется на
тебя: «Это, говорит,
не женщина, а бревно какое-то деревянное, кусок лёду». Я ему Пашку послала.
— Нет, брат, ошибся! — сказал Лихонин и прищелкнул языком. — И
не то, что я по убеждению или из принципа… Нет! Я, как анархист, исповедываю, что чем хуже, тем лучше… Но, к счастию, я игрок и весь свой темперамент трачу на игру, поэтому во мне простая брезгливость говорит гораздо сильнее, чем это самое неземное чувство. Но удивительно, как совпали наши мысли. Я только что хотел
тебя спросить о том же.
— Ах, да
не все ли равно! — вдруг воскликнул он сердито. —
Ты вот сегодня говорил об этих женщинах… Я слушал… Правда, нового
ты ничего мне
не сказал. Но странно — я почему-то, точно в первый раз за всю мою беспутную жизнь, поглядел на этот вопрос открытыми глазами… Я
спрашиваю тебя, что же такое, наконец, проституция? Что она? Влажной бред больших городов или это вековечное историческое явление? Прекратится ли она когда-нибудь? Или она умрет только со смертью всего человечества? Кто мне ответит на это?
— Зло это
не неизбежное, а непреоборимое. Да
не все ли
тебе равно? —
спросил Платонов с холодным удивлением. —
Ты же ведь анархист?
— Люба, хочешь
ты уйти отсюда со мною? —
спросил Лихонин и взял ее за руку. — Но совсем, навсегда уйти, чтобы больше уже никогда
не возвращаться ни в публичный дом, ни на улицу?
— А в самом деле, — сказала Женя, — берите Любку. Это
не то, что я. Я как старая драгунская кобыла с норовом. Меня ни сеном, ни плетью
не переделаешь. А Любка девочка простая и добрая. И к жизни нашей еще
не привыкла. Что
ты, дурища, пялишь на меня глаза? Отвечай, когда
тебя спрашивают. Ну? Хочешь или нет?
— Что с
тобою сегодня было, Женя? —
спросил он ласково. — Что? Тяжело
тебе?
Не помогу ли я
тебе чем-нибудь?
Ровинская уже
не рисковала
спрашивать — «как дошла
ты до жизни такой?» Но надо сказать, что обитательницы дома встретили ее с внешним гостеприимством.
— Твое дело, Женечка. Я
не смею лезть к
тебе в душу. Я только потому
спросила, что
ты — единственный человек, который…
— Может быть,
ты останешься у меня на всю ночь? —
спросила она Гладышева, когда другие ушли. —
Ты, миленький,
не бойся: если у
тебя денег
не хватит, я за
тебя доплачу. Вот видишь, какой
ты красивый, что для
тебя девчонка даже денег
не жалеет, — засмеялась она.
— А скажи, душенька, —
спросила она еле слышно, так, что кадет с трудом разбирал ее слова, — скажи еще одно: а то, что
ты платил деньги, эти поганые два рубля, — понимаешь? — платил за любовь, за то, чтобы я
тебя ласкала, целовала, отдавала бы
тебе свое тело, — за это платить
тебе не стыдно было? никогда?
— Коля, —
спросила Женя вдруг глухо, — а
ты никогда
не боялся заразиться?
— Скажи мне, пожалуйста, Тамара, я вот никогда еще
тебя об этом
не спрашивала, откуда
ты к нам поступила сюда, в дом?
Ты совсем непохожа на всех нас,
ты все знаешь, у
тебя на всякий случай есть хорошее, умное слово… Вон и по-французски как
ты тогда говорила хорошо! А никто из нас о
тебе ровно ничего
не знает… Кто
ты?
Кабанова. Ты бы, кажется, могла и помолчать, коли
тебя не спрашивают. Не заступайся, матушка, не обижу, небось! Ведь он мне тоже сын; ты этого не забывай! Что ты выскочила в глазах-то поюлить! Чтобы видели, что ли, как ты мужа любишь? Так знаем, знаем, в глазах-то ты это всем доказываешь.
Неточные совпадения
«Точеные-то столбики // С балкону, что ли, умница?» — //
Спросили мужики. // — С балкону! // «То-то высохли! // А
ты не дуй! Сгорят они // Скорее, чем карасиков // Изловят на уху!»
Правдин. Мой друг!
Не спрашивай о том, что столько ей прискорбно…
Ты узнаешь от меня, какие грубости…
— Я — твое внутреннее слово! я послана объявить
тебе свет Фавора, [Фаво́р — по евангельскому преданию, священная гора.] которого
ты ищешь, сам того
не зная! — продолжала между тем незнакомка, — но
не спрашивай, кто меня послал, потому что я и сама объявить о сем
не умею!
Слушая эти голоса, Левин насупившись сидел на кресле в спальне жены и упорно молчал на ее вопросы о том, что с ним; но когда наконец она сама, робко улыбаясь,
спросила: «Уж
не что ли нибудь
не понравилось
тебе с Весловским?» его прорвало, и он высказал всё; то, что он высказывал, оскорбляло его и потому еще больше его раздражало.
― Ну, как же! Ну, князь Чеченский, известный. Ну, всё равно. Вот он всегда на бильярде играет. Он еще года три тому назад
не был в шлюпиках и храбрился. И сам других шлюпиками называл. Только приезжает он раз, а швейцар наш…
ты знаешь, Василий? Ну, этот толстый. Он бонмотист большой. Вот и
спрашивает князь Чеченский у него: «ну что, Василий, кто да кто приехал? А шлюпики есть?» А он ему говорит: «вы третий». Да, брат, так-то!