Неточные совпадения
—
Нет, уж на стоялый не ходите, — торопливо предупредил офицер, — это точно
так же не безопасно… Ведь уж к вам и то забрались мужики-то наши…
Для их же собственной пользы и выгоды денежный выкуп за душевой надел заменили им личной работой, — не желают: «мы-де ноне вольные и баршшыны не хотим!» Мы все объясняем им, что тут никакой барщины
нет, что это не барщина, а замена выкупа личным трудом в пользу помещика, которому нужно же выкуп вносить, что это только
так, пока — временная мера, для их же выгоды, — а они свое несут: «Баршшына да баршшына!» И вот, как говорится, inde iraе [Отсюда гнев (лат.).], отсюда и вся история… «Положения» не понимают, толкуют его по-своему, самопроизвольно; ни мне, ни полковнику, ни г-ну исправнику не верят, даже попу не верят; говорят: помещики и начальство настоящую волю спрятали, а прочитали им подложную волю, без какой-то золотой строчки, что настоящая воля должна быть за золотой строчкой…
— Ай-ай-ай, Лев Александрович! Как же ж это вы
так легкомысленно относитесь к этому! «Пускай едет»! А как не уедет? А как пойдет в толпу да станет бунтовать, да как если — борони Боже — на дом нахлынут? От подобных господчиков я всего ожидаю!.. Нет-с, пока не пришло войско, мы в блокаде, доложу я вам, и я не дам лишнего шанса неприятелю!.. Выпустить его невозможно.
— Любезные мои,
такого закона, про какой вы говорите,
нет и никогда не бывало, да и быть не может, и тот, кто сказал вам про него, — тот, значит, обманщик и смутитель! Вы этому не верьте! Я вам говорю, что
такого закона
нет! — убеждал генерал переговорщиков.
— Эва-ся
нет!.. Как
нет!.. Мы доподлинно знаем, что есть, — возражали ему с явными улыбками недоверия. — Это господа, значит, только нам-то казать не хотят, а что есть,
так это точно, что есть! Мы уж известны в том!
— Да какие же мы бунтовщики! — послышался в толпе протестующий говор. — И чего они и в сам деле, все «бунтовщики» да «бунтовщики»! Кабы мы были бунтовщики, нешто мы стояли бы
так?.. Мы больше ничего, что хотим быть оправлены, чтобы супротив закону не обижали бы нас… А зачинщиков… Какие же промеж нас зачинщики?.. Зачинщиков
нет!
— Мм…
нет, уж надобно послать, — ответил он совершенно равнодушным тоном. — Потому — видите ли — этот полковник, вероятно, успел уже там и мужикам погрозиться войском…
так, собственно, я полагаю, на всякий случай надо послать… для того единственно, чтобы в их глазах авторитет власти не падал.
— Если бы да ежели бы,
так и люди-то не жили бы! — перебил ее Полояров. — Слыхали вы про это аль
нет? Однако пойдемте в церковь — вон уж и козлы спешат, рубли себе чуют, — прибавил он, кивнув на приближавшегося священника с дьяконом, вслед за которыми, перепрыгивая по грязи с камушка на камушек, поспешала и маленькая фигурка Анцыфрова.
Нельзя сказать, чтобы оно кидалось в глаза своей красотой, — далеко
нет; но в нем было нечто
такое, что всегда заставило бы человека мыслящего, психолога, поэта, художника, из тысячи женских лиц остановить внимание именно на этом.
— Ну и исключат —
так что же? Эко горе!.. Коли есть башка на плечах, то и без гимназии пробьет себе путь, а
нет башки — туда и дорога!
— Н-нет, далеко не
так… по… по… обязанности… ma position [Мое положение (фр.).]… это, как хотите, обязывает…
— Э,
нет, у нас
так не водится! — расставил ксендз свои руки. — Не пий з блазнем, не пий з французом, не пий з родзоным ойцем, з коханкой не пий, а з ксендзем выпий — таков мой закон! Я дам пану добрую цыгару, а Зося подаст нам клубничного варенья и бутылочку венгржины, у меня ведь — сам знаешь, коханку, — заветные! От Фукера из Варшавы выписываю, — отказаться не можно!
—
Нет, батюшка, извините меня, старика, а скажу я вам по-солдатски! — решительным тоном завершил Петр Петрович. — Дело это я почитаю, ровно царскую службу мою, святым делом, и взялся я за него, на старости лет, с молитвой да с Божьим благословением,
так уж дьявола-то тешить этим делом мне не приходится. Я, сударь мой, хочу обучать ребят, чтоб они были добрыми христианами да честными русскими людьми. Мне за них отчет Богу давать придется;
так уж не смущайте вы нашего дела!
— Да
нет, это
так невозможно оставить! в вашу школу необходимо ввести освежающий элемент, а без того все это ни к черту! Эдак-то вы нам только ребят перепортите!
— Да кто там будет еще помнить все ваши имена!.. Моей голове
нет лишнего времени заниматься
такими пустяками!
— Ну,
нет, батюшка, у меня в доме
таких песен не пойте! — остановил он Ардальона прямо и решительно. — И как это вам не стыдно: взяли хорошую солдатскую песню да на-ко тебе, какую мерзость на нее сочинили! Перестаньте, пожалуйста!
— Ну,
нет, не делайте глупостей! — стал было солидно урезонивать Подвиляньский, и эта солидность оказалась у него очень искусно сделанною,
так что даже на посторонние глаза ее смело можно бы было принять за солидность настоящую и вполне искреннюю.
— Чего там не делайте! — обернулся на него Шишкин, — они меня за труса считают,
так нет же, черт возьми! Я им докажу!
— Эка, о чем заботится… А мне и невдомек!
Нет, ангел мой, — вздохнул он, — писать мне не к кому, завещать нечего… ведь я, что называется, «бедна, красна сирота, веселого живота»; плакать, стало быть, некому будет… А есть кое-какие должишки пустячные, рублей на сорок; там в бумажнике записано… счет есть. Ну,
так ежели что, продай вот вещи да книги, да жалованья там есть еще за полмесяца, и буду я, значит, квит!
—
Нет, я только любопытствую, — оправдывался философ, — и прошу просветить меня, в темноте ходящего. Что это, мода у вас нынче
такая, или что?
— Ой,
нет! Как же ж таки-так до бискупа? До бискупа дойдут своим чередом. Там уж у нас есть надежные люди — на них и отправим. А там уж передадут… Я думаю
так, что рублей четыреста сам я пошлю, а об остальных попрошу пана Болеслава, либо Подвиляньский пусть поручит пану Яроцю, а то неловко одному переправлять
такую большую сумму.
— Ну, уж
нет! Этого не будет! — опять-таки решительным тоном возразил Петр Петрович. — Гостя, каков бы он ни был, в моем доме оскорблять не позволю, потому что он гость мой.
«
Нет, надо будет взять другие меры!.. Непременно другие меры!» — советовал он самому себе. Но какие именно будут эти предполагаемые меры, старик не определял, и даже будто избегал
такого определения: он только как бы утешал и баюкал себя тем, что меры непременно должны быть другими. «Хорошо бы всех этих господ тово… в шею! — показал он выразительным жестом, — чтобы и духом их тут не пахло! тогда будет отлично… тогда все как нельзя лучше пойдет!.. Да-да, непременно другие меры»…
—
Нет… ничего, я
так только…
«Что ж стучаться-то, тревожить понапрасну, — подумал себе майор, — стало быть, ее там
нет… Только один лишний скандал… Нечего и спрашивать!.. А кабы ночевать осталась или заболела,
так прислали бы сказать»…
—
Нет, Петр Петрович, этого быть не может, — самым уверенным тоном стал успокаивать его Устинов. — Я головой готов ручаться, что не может!.. Просто
так подурила себе немножко, а это
нет, это вы только напрасно себя беспокоите… Тут что-нибудь иное…
Кабы у меня была лишняя комната, я бы, конечно, уступил ее, а
нет комнаты,
так где же мне взять?
«Ну, теперь уж кончено!.. Баста навеки!.. Теперь уж
нет возврата», — думал он себе — и было ему, по-вчерашнему,
так жутко и
так радостно, только ощущения эти сказывались теперь еще ярче и сильнее.
«
Нет, это не из тех, должно быть», — сомневался юноша, пытливо рассматривая соседа и слушая его болтовню, простую и, по-видимому, вполне искреннюю, вполне лишенную всяких задних мыслей. «
Нет, не из тех!.. Это просто
так себе, добрый малый какой-то и только!» — решил он и успокоился.
— Нет-с, батюшка, мы, русские, слишком еще дураки для этого, — авторитетно возразил Свитка с каким-то презрением; — вы говорите: Италия!
Так ведь в Италии, батюшка, карбонарии-с, Италия вся покрыта сетью революционных кружков, тайных обществ, в Италии был Буонаротти, там есть — шутка сказать! — голова делу, Мадзини, есть, наконец, сердце и руки, Джузеппе Гарибальди-с! А у нас-то что.
Шишкина
так и подмывало схватиться с места и сказать ему: «Ан,
нет, мол, есть же! есть!» и показать в подтверждение полученное им письмо и деньги и для окончательной убедительности признаться, что сам он член тайного общества и что, стало быть, русские не совсем уж круглые дураки и презренные рабы, какими изволит изображать их господин Свитка. Однако же попридержал на время свою прыть «под страхом неминуемой ответственности».
—
Нет, я
так только… от нечего делать.
— А
так, что в один прекрасный день можно отправиться ad patres, — очень серьезно ответил Свитка. — Поэтому будьте осторожны и прежде всего — язык за зубами. Назад уже, конечно, отступления
нет; вы понимаете…
— Хм!.. Полюбить-то, пожалуй, и больше полюбила, — согласился он, по обыкновению медленно и туго потирая между колен свои руки и глядя мимо очков в какое-то пространство пред собою. — Насчет любви — не знаю, может, и
так, а может, и
нет; но уважать-то уж, конечно, менее стала.
Нет, брат, Ардальон Михайлович! — широко вздохнул он с чувством гиганта, — тебя ждет дело посерьезнее и почестнее,
так тут нечего бабиться!
Как часто бывает с человеком, который в критическую минуту полнейшего отсутствия каких бы то ни было денег начинает вдруг шарить по всем карманам старого своего платья, в чаянии авось-либо обретется где какой-нибудь забытый, завалящий двугривенник, хотя сам в то же время почти вполне убежден, что двугривенника в жилетках
нет и быть не может, —
так точно и Ардальон Полояров, ходючи по комнате, присел к столу и почти безотчетно стал рыться в ящиках, перебирая старые бумаги, словно бы они могли вдруг подать ему какой-нибудь дельный, практический совет.
— Можете! — согласился Полояров. — А где, позвольте узнать, — где у вас на все на это свидетели найдутся? Дело-то ведь у нас с глазу на глаз идет, а я — мало ль зачем мог приходить к вам! Кто видел? кто слышал? Нет-с, почтеннейший, ни хера вы на этом не возьмете! И мы ведь тоже не лыком шиты! А вы лучше, советую вам, эдак душевно, по-Божьи! Ну-с,
так что же-с? — вопросительно прибавил он в заключение, — говорите просто: желаете аль
нет?
—
Нет, уж все-таки для спокойствия… Так-то поблагонадежнее будет.
—
Нет, что-нибудь да не
так, — сказал он. — Здорово живешь стрелять не станут… Знавал я некогда и Высокие Снежки, хорошее село. Только там ведь больше все, почитай, народ никонианец живет. За что ж в них стрелять-то. Помещику своих крестьян морить — себе же убыток.
—
Нет, брат, стой! — подошел к столу солдатик. — А зачем же он, коли
так, эту Крынску кампанию свою затеял? Сколько народу-то покалечил у нас! Коли он
такой сердобольный,
так он бы лучше Богу молился. Вот что!
—
Нет, ты погоди! — выступил вперед солдатик. — Нешто волю царскую
так объявляют? Волю царскую по церквам, под колоколами читают, а не в кабаках! Царское слово через начальство да через священство идет; а ты что за человек? По какому ты праву? а?
— Эх, ей-Богу, и вы туда же! — с некоторою досадой махнул он рукой. — От всех вокруг только и слышишь «дело» да «дело», а какое дело-то?.. Как подумать-то хорошенько,
так и дела-то никакого
нет!
—
Нет, а
так мне кажется. Скучно без дела-то.
— Да ведь это все
так себе, одни слова только или от нечего делать! Задача в жизни!.. легко сказать!.. И все мы любим тешить себя
такими красивыми словами. Оно и точно: сказал себе «задача в жизни» — и доволен, как будто и в самом деле одним уже этим словом что-то определено, что-то сделано, а разобрать поближе — и
нет ничего! Ну, какая, например, ваша задача в жизни? Простите за вопрос! — улыбнулся Хвалынцев.
— Тут
нет, мне кажется, ни лучше, ни хуже, — столь же серьезно продолжала девушка. — Может быть, я даже могла бы полюбить и очень дурного человека, потому что любишь не за что-нибудь, а любишь просто, потому что любится, да и только. Знаете пословицу: не пó хорошу мил, а пó милу хорош. Но дело в том, мне кажется, что можно полюбить раз, да хорошо, а больше и не надо! Больше, уж это будет не любовь, а Бог знает что! Одно баловство, ну, а я
такими вещами не люблю баловать.
— По праву? Было
такое, да сплыло! Теперь, если вы не держите экзамена или не выдержали его — вон без дальних разговоров! Свидетельства о бедности тоже похерены: и бедный, и богатый — все равно, плати 50 рублей, а
нет их — вон! Матрикулы какие-то вводят…
— Хе, хе, хе!.. Однако вы, батенька, тово!.. шутник… ей-Богу, шутник! — принужденно улыбаясь мило-приятельской улыбкой, заговорил он. — Так-таки и дурак, по-вашему? Хе, хе, хе!.. Нет-с, батенька, кто знает меня поближе, тот не скажет, что Ардальон Полояров дурак, да и вы не скажете, когда узнаете… Но шутник, право, шутник.
Попечитель пожал плечами. Студенты передавали потом друг другу, будто он отвечал, что не знает, почему университет закрыли. Но
так ли это или
нет, а достоверно известно, что почти получасовые резоны и убеждения его имели тот смысл, что объясняться на улице он не может, а даст ответ в университете.
—
Нет, господин Хвалынцев, — вмешалась Лидинька Затц. — В вас, я вижу, развит непозволительный индифферентизм, вы равнодушны к общему делу. Если вы порядочный господин, то этого нельзя-с, или вы не принадлежите к молодому поколению и заодно с полицией, а только
такой индифферентизм… Вы должны от него отказаться, если вы честный господин и если хотите, чтобы я вас уважала.
—
Нет, брат, Ардальоша, ты этого
так не говори! — вмешался золотушный пискунок; — это
так оставить нельзя! Долг каждого порядочного господина, если мы узнали
такую штуку, наш прямой долг чести предупредить поскорей порядочных людей об этом, а то ведь другие пострадать могут…