Неточные совпадения
— Братцы!
да что ж это он мужиков-то хватает? — недоумело стали поговаривать
там. — За
что же это?.. А волю-то не читает!..
— Ха, ха, ха! — изящно смеялся он, немножко в нос и немножко сквозь зубы, как только и умеют смеяться после обеда одни высокоблаговоспитанные люди. — Бунт, восстание!.. ха, ха, ха!.. Этот полковник, должно быть, большой руки трус… Зачем он
там?..
Да и вообще, скажите мне,
что это? Я давеча не успел хорошенько расспросить у вас.
— А вот
что было бы не дурно! — придумал студент по прошествии некоторого времени. — У меня
там, в нумере, есть с собою револьвер, так мы вот
что: завтра утром встанем-ка пораньше
да отправимся хоть в ту же рощу… Я тебе покажу, как стрелять, как целить… все же таки лучше; хоть несколько выстрелов предварительно сделаешь, все же наука!
— Эка, о
чем заботится… А мне и невдомек! Нет, ангел мой, — вздохнул он, — писать мне не к кому, завещать нечего… ведь я,
что называется, «бедна, красна сирота, веселого живота»; плакать, стало быть, некому будет… А есть кое-какие должишки пустячные, рублей на сорок;
там в бумажнике записано… счет есть. Ну, так ежели
что, продай вот вещи
да книги,
да жалованья
там есть еще за полмесяца, и буду я, значит, квит!
— Э, барышня,
что это вы такое говорите! — снисходительно усмехнулся Подхалютин, — ну, где
там страдает! Наша родина вообще страдает только тремя недугами: желудком после масленицы, тифом на Святой, по весне,
да финансовым расстройством, en générale, которое, кажется, нынче перейдет в хроническое. Вот и все наши страдания.
А взобраться на вершину
да глянуть окрест себя — Господи!
что за кругозор откроется пред тобой!
что за даль раскинется
там верст на девяносто в окружности!
— Нет, что-нибудь
да не так, — сказал он. — Здорово живешь стрелять не станут… Знавал я некогда и Высокие Снежки, хорошее село. Только
там ведь больше все, почитай, народ никонианец живет. За
что ж в них стрелять-то. Помещику своих крестьян морить — себе же убыток.
Русский народ издавна отличался долготерпением. Били нас татары — мы молчали просто, били цари — молчали и кланялись, теперь бьют немцы — мы молчим и уважаем их… Прогресс!..
Да в самом деле,
что нам за охота заваривать серьезную кашу? Мы ведь широкие натуры, готовые на грязные полицейские скандальчики под пьяную руку. Это только
там, где-то на Западе, есть такие души, которых ведет на подвиги одно пустое слово — la gloire [Слава (фр.).].
—
Да что ж… После субботней сходки мы вечером собрали свой сеймик. Утром
там была прокламация… в наших заискивали. Мы положили — на время отбросить старую систему и сблизиться. Оно лучше; дело будет казаться более общим.
Письмо это и озадачило, и раздосадовало Хвалынцева. «
Что за тайный доброжелатель?
Что за контроль над частною жизнью человека, над личными его отношениями? Меня не видать там-то и там-то!
Да вам-то какое дело, где меня видать?!. И сейчас уже „шпион“… Господи, как это у них все скоро!.. И глупо, и больно, и досадно!..»
— Значит, уважаете, — утвердительно заключила девушка. — Ну, так поезжайте сейчас же на сходку! Сейчас поезжайте!
Там вы сами воочию убедитесь, насколько тут правды — и если
да, то постарайтесь своим поведением доказать товарищам,
что они на ваш счет заблуждаются. Поезжайте! Вот вам рука моя на счастье… Я буду ждать вас…
— В Германии, — мимоходом буркнул ей Полояров. — А во-вторых, какая же это реальность, — продолжал он, — коли вдруг ведьм повыдумывал
да Гамлетову тень еще
там,
да черт знает
что!.. Или вдруг относится серьезно к такому пошлому чувству, как ревность, и драму на этом строить! Ведь узкость, узкость-то какая! А дураки рот разевают
да кричат ему: гений! гений!.. Плевка он стоит, этот ваш гений!
— Теперича
там эти господа поляки у себя в Варшаве гимны все какие-то поют, — говорил он, — гимны!.. Черт знает,
что такое!.. Какие тут гимны, коли тут нужно вó!.. Кулак нужен, а они гимны!.. Тоже, слышно, вот, капиталы все сбирают, пожертвования, а никаких тут, в сущности, особенных капиталов и не требуется! Дайте мне только десять тысяч рублей,
да я вам за десять тысяч всю Россию подыму! Какое угодно пари!! Ничего больше, как только десять тысяч!
Да и того много, пожалуй!
Она бросилась в Петербург сгоряча, очертя голову, не зная, как
там все это будет, и как-то еще все обойдется и устроится — бросилась на авось, с одной темной надеждой,
что, вероятно, как-нибудь
да обойдется,
что Полояров ее выручит,
что отец, может быть, и не узнает,
что какими бы то ни было судьбами надо будет скрыть, обмануть его, отвести все подозрения, а кáк именно — этого-то она и не знала, но только думала,
что там Полояров, конечно, что-нибудь придумает и устроит.
—
Да расскажите же наконец, — приступил он к учителю. — Ну, были вы у Стрешневых?.. ну, и
что же?.. Как? Говорили вы
там?.. Спрашивали?
—
Да что говорить-то
там… Так, говорили… разное
там…
—
Да,
да!.. дело вообще не дурно идет! — говорил он. — То,
что пан ведет в салонах, Свитка проводит в коммунах! я — и
там, и сям, а больше в казармах, то есть так себе, исподволь, в батарейной школе, потому тут большая осторожность нужна.
—
Чего там не легко!
Что ж она, пойдет тебя разыскивать, преследовать через полицию,
что ли? Погорюет две недели, и по доброте, общей всему Евину роду, постарается утешить кого-нибудь в одиночестве, и сама вместе с тем утешится, ну, и только!.. А пятьдесят тысяч, мой друг, это легко вымолвить, но не легко добыть. Пятьдесят тысяч по улицам не валяются! Ведь это — шутка сказать! — это триста семьдесят пять тысяч польских злотых!.. Ух!..
да это дух захватывает!
— А заодно уж, — домекнулся чиновник, — мы сличим и почерк господина Полоярова
да и его друзей, — здесь, кстати, довольно есть разных писем, — авось до
чего и доберемся! Сходство некоторых отдельных букв, как
там ни изменяй, а все-таки узнаешь! У нас ведь есть на это и опытные эксперты под рукою!
—
Да что вам за охота? Ведь
там время теперь такое смутное…
— Эх,
да ведь надо ж с собой делать что-нибудь! — беззаветно махнул рукою Лубянский. — Ведь меня тоже тоска взяла жить-то так, как я живу! Сами вы посудите, сударыня,
что бы я стал делать? Вернуться в Славнобубенск — ну, претит мне это! Не могу! И думал уж было,
да не могу!.. И вы сами, конечно, хорошо понимаете мои чувства, отчего и почему не могу я… ведь
там мне на каждом шагу…
Неточные совпадения
Городничий.
Да,
там, говорят, есть две рыбицы: ряпушка и корюшка, такие,
что только слюнка потечет, как начнешь есть.
Да, видно, Бог прогневался. // Как восемь лет исполнилось // Сыночку моему, // В подпаски свекор сдал его. // Однажды жду Федотушку — // Скотина уж пригналася, // На улицу иду. //
Там видимо-невидимо // Народу! Я прислушалась // И бросилась в толпу. // Гляжу, Федота бледного // Силантий держит за ухо. // «
Что держишь ты его?» // — Посечь хотим маненичко: // Овечками прикармливать // Надумал он волков! — // Я вырвала Федотушку, //
Да с ног Силантья-старосту // И сбила невзначай.
Митрофан.
Да! того и смотри,
что от дядюшки таска; а
там с его кулаков
да за Часослов. Нет, так я, спасибо, уж один конец с собою!
Действительно, вылазки клопов прекратились, но подступиться к избе все-таки было невозможно, потому
что клопы стояли
там стена стеною,
да и пушка продолжала действовать смертоносно.
Он шел через террасу и смотрел на выступавшие две звезды на потемневшем уже небе и вдруг вспомнил: «
Да, глядя на небо, я думал о том,
что свод, который я вижу, не есть неправда, и при этом что-то я не додумал, что-то я скрыл от себя, — подумал он. — Но
что бы
там ни было, возражения не может быть. Стоит подумать, — и всё разъяснится!»