Неточные совпадения
Анатоль целые утра проводил перед зеркалом, громко разучивая свою роль
по тетрадке, превосходно переписанной писцом губернаторской канцелярии, и даже совершенно позабыл про свои прокурорские дела и обязанности, а у злосчастного Шписса, кроме роли, оказались теперь еще сугубо особые поручения, которые ежечасно давали ему то monsieur Гржиб, то madame Гржиб, и черненький Шписс, сломя голову, летал
по городу, заказывая для генеральши различные принадлежности к спектаклю, то устраивал оркестр и руководил капельмейстера, то толковал с подрядчиком и плотниками, ставившими в зале дворянского собрания временную сцену (играть на подмостках городского театра madame Гржиб нашла в высшей степени неприличным), то объяснял что-то декоратору, приказывал о чем-то костюмеру,
глядел парики у парикмахера, порхал от одного участвующего к другому, от одной «благородной любительницы» к другой, и всем и каждому старался угодить, сделать что-нибудь приятное, сказать что-нибудь любезное, дабы все потом говорили: «ах, какой милый этот Шписс! какой он прелестный!» Что касается, впрочем, до «мелкоты» вроде подрядчика, декоратора, парикмахера и тому подобной «дряни», то с ними Шписс не церемонился и «приказывал» самым начальственным тоном: он ведь знал себе цену.
Но Полояров все эти радости и восторги встречал совершенно холодно: больно уж не
по нутру они ему были. И именно в те самые минуты, когда она показывала ему новые свои покупки, рассказывая намерения и планы будущего житья-бытья, он
глядел совсем равнодушно, как на нечто постороннее, и слушал вполне безучастно, а иногда с видимым даже раздражением и неудовольствием.
— Хм!.. Полюбить-то, пожалуй, и больше полюбила, — согласился он,
по обыкновению медленно и туго потирая между колен свои руки и
глядя мимо очков в какое-то пространство пред собою. — Насчет любви — не знаю, может, и так, а может, и нет; но уважать-то уж, конечно, менее стала.
«Что же, коли напечатать ее? — грустно раздумывал Полояров, очутясь уже вне кабинета, — ведь тут не более как два с половиной листа печатных, а дадут за них… ну, много-много, коли
по пятидесяти с листа… И то уж красная плата! Значит, за все сто двадцать пять, а
гляди, и того меньше будет… Что ж, пятьсот рублей цена хорошая, ведь это выходит
по двести с листа. Да такой благодати вовек не дождешься! Ну его к черту, помирюсь и на этом!»
Один из местных литераторов-обывателей, удостоенный приглашения на бал,
глядя на нее, уже свертывал в уме своем фразу,
по которой выходило, что «длинный шлейф ее блистательного платья грациозно и покорно следовал за своею царственною повелительницею».
И они молча пошли
по дорожке в сумрак сада, сквозь который приветливо и весело
глядел на них из-за ветвей яркий свет лампы в окнах хорошенького домика.
Может быть, в сущности, многого из того, что ему казалось, вовсе и не было, но уж он-то сам,
по внутреннему настроению, склонен был
глядеть на все преувеличенными глазами и объяснять себе все так, как подсказывало ему его собственное, болезненное чувство.
Нюточка долго бежала
по улице от этого вертепа, бежала куда глаза
глядят, пока несколько не пришла в себя, и тогда только при свете фонаря отыскала в портмоне записку, данную ей давеча в адресном столе, взяла извозчика и поехала разыскивать Ардальона Полоярова.
Девушка слегка колебалась, но потом в молчании и не
глядя на него, медленно и холодно протянула ему руку. Бог ее знает — а только она и сама-то хорошенько не понимала, презирает ли, ненавидит ли, или все еще любит этого человека. А
по правде сказать, в ее чувстве к нему тлелось пока еще и то, и другое, и третье…
Старик молча прошелся несколько раз
по комнате. Он словно бы сосредоточивался, словно бы внутренно приготовлялся, решаясь на что-то важное, большое и наконец стал пред учителем, спокойно и твердо
глядя ему в глаза.
— Экой вы младенец невинный! — помолчав немного, но все-таки не
глядя на Моисея, насмешливо заговорил он. — Какой же это дурак стал бы такие письма прямо
по почте пересылать? Для этого надо не иметь в башке ни капли человеческого смысла! Разве такие вещи
по почте пересылаются?
Но Сусанна не разделась и не легла. Она походила из угла в угол, посидела на кушетке, снова походила и снова посидела, но наконец не вытерпела: осторожно на цыпочках вышла в гостиную и оттуда, притаясь за портьерой, стала
глядеть на играющих. Уж ей теперь хотелось, чтоб они поскорее кончили. Но игра продолжалась и, по-видимому, очень серьезно. Счастье было на стороне Слопчицького.
Устинов, под руку со Стрешневой, пробирались
по Троицкому переулку. Перед воротами одного дома им поневоле пришлось остановиться, так как огромная толпа стояла тут не двигаясь и
глядела на загоравшийся дом с противоположной стороны переулка.
Бейгуш,
по всегдашней привычке, кивнул им головою, но те не ответили на поклон, и не то чтобы отвернулись от него, не то чтобы сделали вид, будто не узнают его; напротив, оба прямо и твердо
глядели ему в глаза, и в их взоре он ясно прочел то же самое презрение, то же самое имя «изменника».
Неточные совпадения
Гаврило Афанасьевич // Из тарантаса выпрыгнул, // К крестьянам подошел: // Как лекарь, руку каждому // Пощупал, в лица
глянул им, // Схватился за бока // И покатился со смеху… // «Ха-ха! ха-ха! ха-ха! ха-ха!» // Здоровый смех помещичий //
По утреннему воздуху // Раскатываться стал…
Придет,
глядит начальником // (Горда свинья: чесалася // О барское крыльцо!), // Кричит: «Приказ
по вотчине!» // Ну, слушаем приказ: // «Докладывал я барину, // Что у вдовы Терентьевны // Избенка развалилася, // Что баба побирается // Христовым подаянием, // Так барин приказал:
Дворовый, что у барина // Стоял за стулом с веткою, // Вдруг всхлипнул! Слезы катятся //
По старому лицу. // «Помолимся же Господу // За долголетье барина!» — // Сказал холуй чувствительный // И стал креститься дряхлою, // Дрожащею рукой. // Гвардейцы черноусые // Кисленько как-то
глянули // На верного слугу; // Однако — делать нечего! — // Фуражки сняли, крестятся. // Перекрестились барыни. // Перекрестилась нянюшка, // Перекрестился Клим…
С ребятами, с дево́чками // Сдружился, бродит
по лесу… // Недаром он бродил! // «Коли платить не можете, // Работайте!» — А в чем твоя // Работа? — «Окопать // Канавками желательно // Болото…» Окопали мы… // «Теперь рубите лес…» // — Ну, хорошо! — Рубили мы, // А немчура показывал, // Где надобно рубить. //
Глядим: выходит просека! // Как просеку прочистили, // К болоту поперечины // Велел
по ней возить. // Ну, словом: спохватились мы, // Как уж дорогу сделали, // Что немец нас поймал!
С ним случай был: картиночек // Он сыну накупил, // Развешал их
по стеночкам // И сам не меньше мальчика // Любил на них
глядеть.