Неточные совпадения
И она посмотрела
мне прямо в лицо, ожидая ответа, который, очевидно, должен был интересовать только генерала, а не ее. Глаза ее были теперь совершенно серые, холодные, чуть-чуть насмешливые. И
мне показалось, что в них
я читаю фразу: «
какой ты еще зеленый».
— Что жертва, которую
я хотела просить у вас… Конечно, она велика, но не так,
как кажется с первого взгляда. По нашим законам, продолжительная безвестная отлучка одного из супругов снимает с другого всякие обязательства. А
я месяца через два уеду в Америку, и там у
меня другая фамилия. Ну, да это дело конченное…
Мне вдруг
показалось, что в лодке Урмановы,
как это бывало еще недавно…
Утренний ветер шуршал обнаженными и обмерзшими ветвями.
Я невольно вспомнил ее такой,
какой она была летом, с пятнами света и тени, с фигурами Урманова и «американки» в перспективе…
Мне казалось, что это так давно… Надо будет разыскать Урманова… Положительно это его
я видел в парке. Неужели он живет все на лесной дачке?..
Мне вспомнилось освещенное окно, свет лампы, склоненная над столом голова Урманова и красивая, буйная прядь черных волос, свесившаяся над его лбом…
Следующих за этим секунд
я совсем не помню. Были ли это секунды, или минуты, или часы,
я не мог бы дать в этом отчета. Знаю только, что в это время что-то быстро повернулось во
мне…
Я вдруг вспомнил скрежет железа и чудовищные,
как выстрелы, вздохи локомотива…
Мне показалось, что
я их слышу в эту минуту, и
я невольно, предостерегающе громко крикнул...
Но
я отмахнулся и пошел по платформе. Из мглы выступали очертания поезда, и в рельсах начинало переливаться что-то тоненьким металлическим клокотанием…
Я почти выбежал на холмик и вошел в аллею. Поезд прошумел и затих… Вскоре послышался его свисток с ближайшего полустанка. В это время
я сидел на мокром откосе придорожной канавы и не помнил,
как я сел, и сколько времени сидел, и
как поднялся. Зубы мои стучали.
Мне показалось, что внутри у
меня холодно от вчерашнего железного скрежета.
Мне казалось, что в моем времени произошел какой-то перерыв или, наоборот, оно прокатилось слишком быстро,
как развернувшаяся пружина.
Но вдруг
я вскочил в ужасе.
Мне отчетливо послышался скрежет машины, частые толчки,
как будто на гигантском катке катали белье…
Казалось,
я должен опять крикнуть что-то Урманову… Поэтому
я быстро подбежал к окну и распахнул его… Ночь была тихая. Все кругом спало в серой тьме, и только по железной дороге ровно катился поезд, то скрываясь за откосами, то смутно светясь клочками пара. Рокочущий шум то прерывался, то опять усиливался и наконец совершенно стих…
Не что бы то ни было, — оно
мне казалось тогда прекрасно,
как эта золотые края и
как эта синяя глубина…
Зубы стучали, весь
я дрожал, съеживался и
казался себе таким маленьким, жалким и ничтожным,
как последняя озябшая собачонка.
— Ну, вот,
я ведь знала, что вы выйдете! Ведь вы получили мое письмо?.. Да, конечно!
Я его нарочно послала заказным.
Мне хотелось, чтобы встретили
меня именно вы… Так много есть рассказать. Столько нового,
какие интересные встречи…
Как хорошо,
как хорошо! Ну, а что у вас?.. Об Урманове
я уже знаю… Бедный!
Я его не знала.
Кажется, такой красивый, брюнет?.. Но прежде всего, — что у Соколовых?
Она смолкла и шла, задумавшись…
Я тоже молчал, чувствуя, что на душе у
меня жутко. Сначала
мне казалось, что среди этой темноты,
как исключение,
я возьму у минуты хоть иллюзию радостной встречи до завтрашнего дня, когда опять начнется моя «трезвая правда». Но
я чувствовал, что и темнота не покрыла того, что
я желал бы скрыть хоть на время. Мои кривые улыбки были не видны, но все же вот она почуяла во
мне «странность». И правда: так ли бы мы встретились, то ли бы
я говорил, если бы ничего не случилось?
Я не почувствовал ее пожатия.
Я задержал ее руку на одну секунду в своей, и
мне казалось, что она чуть-чуть вздрогнула,
как будто ожидая, чтобы ответить крепко и тепло на мое крепкое пожатие. Но эта секунда прошла, ее рука выскользнула из моей, и она тихо сказала...
Мне показалось, что студенты переглянулись в темноте. Через минуту вся кучка ввалилась в дачку Соколовых, и
я представлял себе,
как они все целуются с Досей.
Мне вспомнилось, что,
кажется, в преданности Чернова была не одна благодарность, и с этой мыслью
я пошел дальше…
Я давно уже не бывал на них. Еще до катастрофы в настроении студенчества происходила значительная перемена. Вопросы о народе, о долге интеллигенции перед трудящейся массой из области теории переходили в практику. Часть студентов бросали музеи и лекции и учились у слесарей или сапожников. Часто студенческие интересы
как будто стушевывались, споры становились более определенны.
Казалось, молодой шум, оживление и энтузиазм вливаются в определенное русло…
Но
я подошел к крыльцу Ивановской дачи в то самое время,
как туда подходили три или четыре человека. Они посмотрели на
меня,
казалось, как-то особенно, и мы вошли вместе…
Когда
я смотрел,
как Тит читал письмо матери,
мне казалось, что и это имеет отношение к тому, что надо вспомнить.
…Ну, а тот Тит, что бесновался на собраниях? Он
мне приснился? Нет,
кажется, он был тоже… Только это был не совсем Тит… Теперь он стал самим собою?.. Что же это значит: стать самим собой? Значит, найти вот это, что внутри и что управляет выражением… Кучин сказал, что это
я сделал Тита другим, не настоящим… Или он не говорил этого?.. Впрочем, это ведь правда…
Как же это вышло?..
Неточные совпадения
Хлестаков (придвигаясь).Да ведь это вам
кажется только, что близко; а вы вообразите себе, что далеко.
Как бы
я был счастлив, сударыня, если б мог прижать вас в свои объятия.
Хлестаков.
Я — признаюсь, это моя слабость, — люблю хорошую кухню. Скажите, пожалуйста,
мне кажется,
как будто бы вчера вы были немножко ниже ростом, не правда ли?
Хлестаков. А, да
я уж вас видел. Вы,
кажется, тогда упали? Что,
как ваш нос?
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть, не то уж говоря, чтоб
какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что у
меня сиделец не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж,
кажись, всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь
какой невзрачный, низенький,
кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у
меня проговоришься.
Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)
Кажется, эта комната несколько сыра?