Быть может, во веем городе я один стою вот здесь, вглядываясь в эти огни и тени, один
думаю о них, один желал бы изобразить и эту природу, и этих людей так, чтобы все было правда и чтобы каждый нашел здесь свое место.
Неточные совпадения
Но чем в конце концов закончилось бы это столкновение, — теперь осталось тайной,
о которой я
думаю часто с печальным сожалением…
Знакомство с деревней, которое я вынес из этого чтения, было, конечно, наивное и книжное. Даже воспоминание
о деревне Коляновских не делало его более реальным. Но, кто знает — было ли бы оно вернее, если бы я в то время только жил среди сутолоки крепостных отношений… Оно было бы только конкретнее, но едва ли разумнее и шире. Я
думаю даже, что и сама деревня не узнает себя, пока не посмотрится в свои более или менее идеалистические (не всегда «идеальные») отражения.
Оказалось, что реформа, запретившая оставаться более двух лет в одном классе, застигла его продолжительную гимназическую карьеру только на второй ступени. Богатырь оказался моим товарищем, и я со страхом
думал, что он сделает со мной в ближайшую перемену… Но он не показал и виду, что помнит
о наших внегимназических отношениях. Вероятно, ему самому эти воспоминания доставляли мало удовольствия…
Между прочим, я
думал о том, кем я буду впоследствии.
Кто-то уже видел его в городе и рассказывал
о своей встрече как раз перед началом урока, который, как мы
думали, на этот раз проведет еще инспектор.
Кончив это, он сошел с кафедры и неторопливо прошелся вдоль скамей по классу,
думая о чем-то, как будто совсем не имеющем отношения к данной минуте и к тому, что на него устремлено полсотни глаз, внимательных, любопытных, изучающих каждое его движение.
Он как будто любит ее также, но все-таки они расходятся навсегда: мосье Батманов не может
подумать без отвращения
о законном браке и любви по обязанности…
Однажды, когда все в квартире улеглись и темнота комнаты наполнилась тихим дыханием сна, я долго не спал и ворочался на своей постели. Я
думал о том, куда идти по окончании гимназии. Университет был закрыт, у матери средств не было, чтобы мне готовиться еще год на аттестат зрелости…
— У меня есть
о чем
подумать.
— И насчет бога врешь!.. Вчера стоял на коленях и молился.
Думаешь, я не видел?..
О, господи! Начитался этого Словацкого. Лучше бы выучил бином.
Просто я мало
думал о том, какое действие произведут на него моя слова, и уже мог быть рассеянным в присутствии грозного начальства.
Я сидел ровно, вытянувшись и, по обыкновению,
думая о чем-то постороннем, как вдруг сидевший рядом со мной товарищ толкнул меня локтем и указал на дверь.
Несколько дней я носил в себе томящее, но дорогое впечатление своего видения. Я дорожил им и боялся, что оно улетучится. Засыпая, я нарочно
думал о девочке, вспоминал неясные подробности сна, оживлял сопровождавшее его ощущение, и ждал, что она появится вновь. Но сны, как вдохновение: не всегда являются на преднамеренный зов.
— Рассказывать не будут напрасно. У тебя, отец, добрейшая душа и редкое сердце, но ты поступаешь так, что иной
подумает о тебе совсем другое. Ты будешь принимать человека, о котором сам знаешь, что он дурен, потому что он только краснобай и мастер перед тобой увиваться.
Гм! гм! Читатель благородный, // Здорова ль ваша вся родня? // Позвольте: может быть, угодно // Теперь узнать вам от меня, // Что значит именно родные. // Родные люди вот какие: // Мы их обязаны ласкать, // Любить, душевно уважать // И, по обычаю народа, // О Рождестве их навещать // Или по почте поздравлять, // Чтоб остальное время года // Не
думали о нас они… // Итак, дай Бог им долги дни!
Я не мог надеяться на взаимность, да и не
думал о ней: душа моя и без того была преисполнена счастием. Я не понимал, что за чувство любви, наполнявшее мою душу отрадой, можно было бы требовать еще большего счастия и желать чего-нибудь, кроме того, чтобы чувство это никогда не прекращалось. Мне и так было хорошо. Сердце билось, как голубь, кровь беспрестанно приливала к нему, и хотелось плакать.
— Маменька, что бы ни случилось, что бы вы обо мне ни услышали, что бы вам обо мне ни сказали, будете ли вы любить меня так, как теперь? — спросил он вдруг от полноты сердца, как бы не
думая о своих словах и не взвешивая их.
Неточные совпадения
Хлестаков.
О нет, к чему это? (Немного
подумав.)А впрочем, пожалуй.
Иной городничий, конечно, радел бы
о своих выгодах; но, верите ли, что, даже когда ложишься спать, все
думаешь: «Господи боже ты мой, как бы так устроить, чтобы начальство увидело мою ревность и было довольно?..» Наградит ли оно или нет — конечно, в его воле; по крайней мере, я буду спокоен в сердце.
Городничий.
О, уж там наговорят! Я
думаю, поди только да послушай — и уши потом заткнешь. (Обращаясь к Осипу.)Ну, друг…
Сама лисица хитрая, // По любопытству бабьему, // Подкралась к мужикам, // Послушала, послушала // И прочь пошла,
подумавши: // «И черт их не поймет!» // И вправду: сами спорщики // Едва ли знали, помнили — //
О чем они шумят…
Батрачка безответная // На каждого, кто чем-нибудь // Помог ей в черный день, // Всю жизнь
о соли
думала, //
О соли пела Домнушка — // Стирала ли, косила ли, // Баюкала ли Гришеньку, // Любимого сынка. // Как сжалось сердце мальчика, // Когда крестьянки вспомнили // И спели песню Домнину // (Прозвал ее «Соленою» // Находчивый вахлак).