Неточные совпадения
Моя мать умерла, когда мне было шесть лет. Отец,
весь отдавшись своему горю, как будто совсем забыл о моем существовании. Порой он ласкал мою маленькую сестру
и по-своему заботился о ней, потому что в ней были черты матери. Я
же рос, как дикое деревцо в поле, — никто не окружал меня особенною заботливостью, но никто
и не стеснял моей свободы.
Потомки этого графа давно уже оставили жилище предков. Большая часть дукатов
и всяких сокровищ, от которых прежде ломились сундуки графов, перешла за мост, в еврейские лачуги,
и последние представители славного рода выстроили себе прозаическое белое здание на горе, подальше от города. Там протекало их скучное, но
все же торжественное существование в презрительно-величавом уединении.
Когда на утренней заре из него выползали разнообразные фигуры, зевавшие, кашлявшие
и крестившиеся на солнце, я
и на них смотрел с каким-то уважением, как на существа, облеченные тою
же таинственностью, которою был окутан
весь зáмок.
Все видели только, что с той стороны, с гор
и оврагов, окружавших часовню, спускались в город по утрам самые невероятные
и подозрительные фигуры, которые в сумерки исчезали в том
же направлении.
Вероятно, он хотел сказать, что этими криками у него истерзано сердце, но, по-видимому, это-то именно обстоятельство
и способно было несколько развлечь досужего
и скучающего обывателя.
И бедный «профессор» торопливо удалялся, еще ниже опустив голову, точно опасаясь удара; а за ним гремели раскаты довольного смеха,
и в воздухе, точно удары кнута, хлестали
все те
же крики...
Обыкновенно он прежде
всего направлялся к дому секретаря уездного суда
и открывал перед его окнами нечто вроде судебного заседания, выбрав из толпы подходящих актеров, изображавших истцов
и ответчиков; он сам говорил за них речи
и сам
же отвечал им, подражая с большим искусством голосу
и манере обличаемого.
Поговаривали о каких-то подземельях на униатской горе около часовни,
и так как в тех краях, где так часто проходила с огнем
и мечом татарщина, где некогда бушевала панская «сваволя» (своеволие)
и правили кровавую расправу удальцы-гайдамаки, подобные подземелья очень нередки, то
все верили этим слухам, тем более, что ведь жила
же где-нибудь
вся эта орда темных бродяг.
А утром, чуть свет, когда в доме
все еще спали, я уж прокладывал росистый след в густой, высокой траве сада, перелезал через забор
и шел к пруду, где меня ждали с удочками такие
же сорванцы-товарищи, или к мельнице, где сонный мельник только что отодвинул шлюзы
и вода, чутко вздрагивая на зеркальной поверхности, кидалась в «лотоки»
и бодро принималась за дневную работу.
Хотя незнакомец, явившийся на сцену столь неожиданным
и странным образом, подходил ко мне с тем беспечно-задорным видом, с каким всегда на нашем базаре подходили друг к другу мальчишки, готовые вступить в драку, но
все же, увидев его, я сильно ободрился. Я ободрился еще более, когда из-под того
же престола, или, вернее, из люка в полу часовни, который он покрывал, сзади мальчика показалось еще грязное личико, обрамленное белокурыми волосами
и сверкавшее на меня детски-любопытными голубыми глазами.
По улицам города я шатался теперь с исключительной целью — высмотреть, тут ли находится
вся компания, которую Януш характеризовал словами «дурное общество»;
и если Лавровский валялся в луже, если Туркевич
и Тыбурций разглагольствовали перед своими слушателями, а темные личности шныряли по базару, я тотчас
же бегом отправлялся через болото, на гору, к часовне, предварительно наполнив карманы яблоками, которые я мог рвать в саду без запрета,
и лакомствами, которые я сберегал всегда для своих новых друзей.
Она сидела в том
же положении, в каком усадил ее Валек,
и все так
же перебирала цветы; движения ее тонких рук были медленны; глаза выделялись глубокою синевой на бледном лице; длинные ресницы были опущены.
Две струи света резко лились сверху, выделяясь полосами на темном фоне подземелья; свет этот проходил в два окна, одно из которых я видел в полу склепа, другое, подальше, очевидно, было пристроено таким
же образом; лучи солнца проникали сюда не прямо, а прежде отражались от стен старых гробниц; они разливались в сыром воздухе подземелья, падали на каменные плиты пола, отражались
и наполняли
все подземелье тусклыми отблесками; стены тоже были сложены из камня; большие широкие колонны массивно вздымались снизу
и, раскинув во
все стороны свои каменные дуги, крепко смыкались кверху сводчатым потолком.
— Ну, может быть,
и дали бы один раз, — где
же запастись на
всех нищих?
Я не понимал ничего, но
все же впился глазами в лицо странного человека; глаза пана Тыбурция пристально смотрели в мои,
и в них смутно мерцало что-то, как будто проникавшее в мою душу.
В середине, в освещенном месте, стоял верстак, на котором по временам пан Тыбурций или кто-либо из темных личностей работали столярные поделки; был среди «дурного общества»
и сапожник,
и корзинщик, но, кроме Тыбурция,
все остальные ремесленники были или дилетанты, или
же какие-нибудь заморыши, или люди, у которых, как я замечал, слишком сильно тряслись руки, чтобы работа могла идти успешно.
Мне стоило много труда урываться из дому в такую погоду; впрочем, я только старался уйти незамеченным; когда
же возвращался домой
весь вымокший, то сам развешивал платье против камина
и смиренно ложился в постель, философски отмалчиваясь под целым градом упреков, которые лились из уст нянек
и служанок.
Я
все еще стоял на том
же месте, как дверь кабинета отворилась,
и оба собеседника вошли. Я опять почувствовал на своей голове чью-то руку
и вздрогнул. То была рука отца, нежно гладившая мои волосы.
Неточные совпадения
Подсмотри в щелку
и узнай
все,
и глаза какие: черные или нет,
и сию
же минуту возвращайся назад, слышишь?
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет
и в то
же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое
и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается
и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену.
Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Городничий. Я сам, матушка, порядочный человек. Однако ж, право, как подумаешь, Анна Андреевна, какие мы с тобой теперь птицы сделались! а, Анна Андреевна? Высокого полета, черт побери! Постой
же, теперь
же я задам перцу
всем этим охотникам подавать просьбы
и доносы. Эй, кто там?
Городничий.
И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как
же и не быть правде? Подгулявши, человек
все несет наружу: что на сердце, то
и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет
и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что
и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
О! я шутить не люблю. Я им
всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я такой! я не посмотрю ни на кого… я говорю
всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра
же произведут сейчас в фельдмарш… (Поскальзывается
и чуть-чуть не шлепается на пол, но с почтением поддерживается чиновниками.)