Сначала шли пешком, потом пара лошадей потащила их в огромном вагоне, потом поднимались наверх и летели по воздуху.
Из улицы в улицу — ехали долго. Пошли дома поменьше, попроще, улицы пошли прямые, широкие и тихие.
Неточные совпадения
Прошли через
улицу и вошли
в другую, которая показалась приезжим какой-то пещерой. Дома темные, высокие, выходы
из них узкие, да еще
в половину домов поверх
улицы сделана на столбах настилка, загородившая небо…
Он стоял над столом, покачивался и жужжал свои молитвы с закрытыми глазами, между тем как
в окно рвался шум и грохот
улицы, а
из третьей комнаты доносился смех молодого Джона, вернувшегося
из своей «коллегии» и рассказывавшего сестре и Аннушке что-то веселое.
Если бы поменьше камни, да если бы кое-где из-под камня пробилась мурава, да если бы на середине
улицы сидели ребята с задранными рубашонками, да если бы кое-где корова, да хоть один домишко, вросший окнами
в землю и с провалившейся крышей, — то, думалось Матвею,
улица походила бы, пожалуй, на нашу.
Между тем, недалеко
в переулке один
из прохожих, которого расспрашивал Джон, наткнулся на странного человека, который шел, точно тащил на плечах невидимую тяжесть, и все озирался. Американец ласково взял его за рукав, подвел к углу и указал вдоль
улицы...
Он даже подумал, — не один ли это
из тех бездельников, которые приставали к нему на
улице в первый день приезда.
По площади,
из улиц и переулков шли кучами какие-то люди
в пиджаках, правда, довольно потертых,
в сюртуках, правда, довольно засаленных,
в шляпах, правда, довольно измятых,
в крахмальных, правда, довольно грязных рубахах.
Однако Джону Келли скоро стало казаться, что у незнакомца не было никаких намерений. Он просто вышел на платформу, без всякого багажа, только с корзиной
в руке, даже, по-видимому, без всякого плана действий и тупо смотрел, как удаляется поезд. Раздался звон, зашипели колеса, поезд пролетел по
улице, мелькнул
в полосе электрического света около аптеки, а затем потонул
в темноте, и только еще красный фонарик сзади несколько времени посылал прощальный привет
из глубины ночи…
Колымага, сделавши несколько поворотов
из улицы в улицу, наконец поворотила в темный переулок мимо небольшой приходской церкви Николы на Недотычках и остановилась пред воротами дома протопопши.
Переходя
из улицы в улицу, он не скоро наткнулся на старенький экипаж: тощей, уродливо длинной лошадью правил веселый, словоохотливый старичок, экипаж катился медленно, дребезжал и до физической боли, до головокружения ощутимо перетряхивал в памяти круглую фигуру взбешенного толстяка и его визгливые фразы.
Выйдя от Луковникова, Галактион решительно не знал, куда ему идти. Раньше он предполагал завернуть к тестю, чтобы повидать детей, но сейчас он не мог этого сделать. В нем все точно повернулось. Наконец, ему просто было совестно. Идти на квартиру ему тоже не хотелось. Он без цели шел
из улицы в улицу, пока не остановился перед ссудною кассой Замараева. Начинало уже темнеть, и кое-где в окнах мелькали огни. Галактион позвонил, но ему отворили не сразу. За дверью слышалось какое-то предупреждающее шушуканье.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Да
из собственного его письма. Приносят ко мне на почту письмо. Взглянул на адрес — вижу: «
в Почтамтскую
улицу». Я так и обомлел. «Ну, — думаю себе, — верно, нашел беспорядки по почтовой части и уведомляет начальство». Взял да и распечатал.
Ранним утром выступил он
в поход и дал делу такой вид, как будто совершает простой военный променад. [Промена́д (франц.) — прогулка.] Утро было ясное, свежее, чуть-чуть морозное (дело происходило
в половине сентября). Солнце играло на касках и ружьях солдат; крыши домов и
улицы были подернуты легким слоем инея; везде топились печи и
из окон каждого дома виднелось веселое пламя.
Из наук преподавать три: а) арифметику, как необходимое пособие при взыскании недоимок; б) науку о необходимости очищать
улицы от навоза; и
в) науку о постепенности мероприятий.
На
улице царили голодные псы, но и те не лаяли, а
в величайшем порядке предавались изнеженности и распущенности нравов; густой мрак окутывал
улицы и дома; и только
в одной
из комнат градоначальнической квартиры мерцал далеко за полночь зловещий свет.
Все дома окрашены светло-серою краской, и хотя
в натуре одна сторона
улицы всегда обращена на север или восток, а другая на юг или запад, но даже и это упущено было
из вида, а предполагалось, что и солнце и луна все стороны освещают одинаково и
в одно и то же время дня и ночи.