Неточные совпадения
Два господина сидели
в небрежно убранной квартире
в Петербурге, на одной
из больших
улиц. Одному было около тридцати пяти, а другому около сорока пяти лет.
Райский вернулся домой
в чаду, едва замечая дорогу,
улицы, проходящих и проезжающих. Он видел все одно — Софью, как картину
в рамке
из бархата, кружев, всю
в шелку,
в брильянтах, но уже не прежнюю покойную и недоступную чувству Софью.
Он пошел поскорее, вспомнив, что у него была цель прогулки, и поглядел вокруг, кого бы спросить, где живет учитель Леонтий Козлов. И никого на
улице: ни признака жизни. Наконец он решился войти
в один
из деревянных домиков.
Из дома выходить для нее было наказанием; только
в церковь ходила она, и то стараясь робко, как-то стыдливо, пройти через
улицу, как будто боялась людских глаз. Когда ее спрашивали, отчего она не выходит, она говорила, что любит «домовничать».
Он заглянул к бабушке: ее не было, и он, взяв фуражку, вышел
из дома, пошел по слободе и добрел незаметно до города, продолжая с любопытством вглядываться
в каждого прохожего, изучал дома,
улицы.
А у Веры именно такие глаза: она бросит всего один взгляд на толпу,
в церкви, на
улице, и сейчас увидит, кого ей нужно, также одним взглядом и на Волге она заметит и судно, и лодку
в другом месте, и пасущихся лошадей на острове, и бурлаков на барке, и чайку, и дымок
из трубы
в дальней деревушке. И ум, кажется, у ней был такой же быстрый, ничего не пропускающий, как глаза.
Козлов по-вчерашнему ходил, пошатываясь, как пьяный,
из угла
в угол, угрюмо молчал с неблизкими и обнаруживал тоску только при Райском, слабел и падал духом, жалуясь тихим ропотом, и все вслушивался
в каждый проезжавший экипаж по
улице, подходил к дверям
в волнении и возвращался
в отчаянии.
Колымага, сделавши несколько поворотов
из улицы в улицу, наконец поворотила в темный переулок мимо небольшой приходской церкви Николы на Недотычках и остановилась пред воротами дома протопопши.
Переходя
из улицы в улицу, он не скоро наткнулся на старенький экипаж: тощей, уродливо длинной лошадью правил веселый, словоохотливый старичок, экипаж катился медленно, дребезжал и до физической боли, до головокружения ощутимо перетряхивал в памяти круглую фигуру взбешенного толстяка и его визгливые фразы.
Выйдя от Луковникова, Галактион решительно не знал, куда ему идти. Раньше он предполагал завернуть к тестю, чтобы повидать детей, но сейчас он не мог этого сделать. В нем все точно повернулось. Наконец, ему просто было совестно. Идти на квартиру ему тоже не хотелось. Он без цели шел
из улицы в улицу, пока не остановился перед ссудною кассой Замараева. Начинало уже темнеть, и кое-где в окнах мелькали огни. Галактион позвонил, но ему отворили не сразу. За дверью слышалось какое-то предупреждающее шушуканье.
И начнется у них тут целодневное метание
из улицы в улицу, с бульвара на бульвар, и потянется тот неясный замоскворецкий разговор, в котором ни одно слово не произносится в прямом смысле и ни одна мысль не может быть усвоена без помощи образа…
Неточные совпадения
Почтмейстер. Да
из собственного его письма. Приносят ко мне на почту письмо. Взглянул на адрес — вижу: «
в Почтамтскую
улицу». Я так и обомлел. «Ну, — думаю себе, — верно, нашел беспорядки по почтовой части и уведомляет начальство». Взял да и распечатал.
Ранним утром выступил он
в поход и дал делу такой вид, как будто совершает простой военный променад. [Промена́д (франц.) — прогулка.] Утро было ясное, свежее, чуть-чуть морозное (дело происходило
в половине сентября). Солнце играло на касках и ружьях солдат; крыши домов и
улицы были подернуты легким слоем инея; везде топились печи и
из окон каждого дома виднелось веселое пламя.
Из наук преподавать три: а) арифметику, как необходимое пособие при взыскании недоимок; б) науку о необходимости очищать
улицы от навоза; и
в) науку о постепенности мероприятий.
На
улице царили голодные псы, но и те не лаяли, а
в величайшем порядке предавались изнеженности и распущенности нравов; густой мрак окутывал
улицы и дома; и только
в одной
из комнат градоначальнической квартиры мерцал далеко за полночь зловещий свет.
Все дома окрашены светло-серою краской, и хотя
в натуре одна сторона
улицы всегда обращена на север или восток, а другая на юг или запад, но даже и это упущено было
из вида, а предполагалось, что и солнце и луна все стороны освещают одинаково и
в одно и то же время дня и ночи.