Неточные совпадения
Он взял за руку француза и, отойдя к окну, сказал ему вполголоса несколько слов. На лице
офицера не заметно
было ни малейшей перемены; можно
было подумать, что он разговаривает с знакомым человеком о хорошей погоде или дожде. Но пылающие щеки защитника европейского образа войны, его беспокойный,
хотя гордый и решительный вид — все доказывало, что дело идет о назначении места и времени для объяснения, в котором красноречивые фразы и логика ни к чему не служат.
— Тогда я носил мундир, mon cher! А теперь во фраке
хочу посибаритничать. Однако ж знаешь ли, мой друг? Хоть я не очень скучаю теперешним моим положением, а все-таки мне
было веселее, когда я служил. Почему знать? Может
быть, скоро понадобятся
офицеры; стоит нам поссориться с французами… Признаюсь, люблю я этот милый веселый народ; что и говорить, славная нация! А как подумаешь, так надобно с ними порезаться: зазнались, разбойники! Послушай, Вольдемар: если у нас
будет война, я пойду опять в гусары.
— Чтоб ты не
был прехрабрый
офицер? Боже сохрани! Я скажу еще больше: ты ужасный патриот и так сердит на французов, что видеть их не
хочешь.
— Милости просим! — сказал один толстой
офицер в капитанском знаке. — Не
хочешь ли
выпить и закусить?
— Уж я обо всем с домашними условился: мундир его припрячем подале, и если чего дойдет, так я назову его моим сыном. Сосед мой, золотых дел мастер, Франц Иваныч, стал
было мне отсоветывать и говорил, что мы этак беду наживем; что если французы дознаются, что мы скрываем у себя под чужим именем русского
офицера, то, пожалуй, расстреляют нас как шпионов; но не только я, да и старуха моя слышать об этом не
хочет. Что
будет, то и
будет, а благодетеля нашего не выдадим.
— Ни, ни, господин
офицер! Я
хочу сражаться как простой гражданин. Теперь у нас, без сомнения,
будет bellum populare — то
есть: народная война; а так как крестьяне должны также иметь предводителей…
— Да, сударь! Я поступил уже против совести и моих правил, спасая от заслуженной казни человека, которого закон осуждает на смерть как шпиона; но я обязан вам жизнию, и
хотя это не слишком завидный подарок, — прибавил полковник с грустной улыбкою, — а все я, не менее того,
был вашим должником; теперь мы поквитались, и я, конечно, не допущу вас увезти с собою пленного
офицера.
— То
есть, — подхватил начальник отряда, — и ваша ученость
хочет выпить стаканчик? Милости просим! Ну, что? — продолжал он, обращаясь к подходящему
офицеру, — наши пленные ушли?
Во всем этом жидовском кагале, кроме меня, не
было ни одного раненого
офицера, и
хотя, сбираясь в поход, я захватил с собой дюжины две книг, но на беду, за несколько дней до сражения, верный и трезвый мой слуга, Афонька, заложил их за полштофа вина какому-то маркитанту, который отправился вслед за войском.
Хотя в продолжение всей зимней кампании, бессмертной в летописях нашего отечества, но тяжкой и изнурительной до высочайшей степени, мы страдали менее французов от холода и недостатка и если иногда желудки наши тосковали, то зато на сердце всегда
было весело; однако ж, несмотря на это, мы так много натерпелись всякой нужды, что при первом случае отдохнуть и пожить весело у всех русских
офицеров закружились головы.
— Что вы так задумались? — спросил его кавалерийской
офицер. — Не
хотите ли, господин Рас… Рос… Рис… pardon!.. никак не могу выговорить вашего имени; не
хотите ли
выпить с нами чашку кофею?
Рославлев сделал шаг вперед,
хотел что-то сказать, но слова замерли на устах его: он узнал в итальянском купце артиллерийского
офицера, с которым готов
был некогда стреляться в Царскосельском зверинце.
Неточные совпадения
Выйдя очень молодым блестящим
офицером из школы, он сразу попал в колею богатых петербургских военных.
Хотя он и ездил изредка в петербургский свет, все любовные интересы его
были вне света.
Анна, не отвечая мужу, подняла бинокль и смотрела на то место, где упал Вронский; но
было так далеко, и там столпилось столько народа, что ничего нельзя
было разобрать. Она опустила бинокль и
хотела итти; но в это время подскакал
офицер и что-то докладывал Государю. Анна высунулась вперед, слушая.
Новое обстоятельство усилило беспокойство коменданта. Схвачен
был башкирец с возмутительными листами. [Возмутительные листы — воззвания, призывающие к бунту, восстанию.] По сему случаю комендант думал опять собрать своих
офицеров и для того
хотел опять удалить Василису Егоровну под благовидным предлогом. Но как Иван Кузмич
был человек самый прямодушный и правдивый, то и не нашел другого способа, кроме как единожды уже им употребленного.
Самгин
хотел сказать, что не нуждается в заботах о нем, но — молча кивнул головой. Чиновник и
офицер ушли в другое купе, и это несколько успокоило Крэйтона, он вытянулся, закрыл глаза и, должно
быть, крепко сжал зубы, — на скулах вздулись желваки, неприятно изменив его лицо.
Но ехать домой он не думал и не поехал, а всю весну, до экзаменов, прожил, аккуратно посещая университет, усердно занимаясь дома. Изредка, по субботам, заходил к Прейсу, но там
было скучно,
хотя явились новые люди: какой-то студент института гражданских инженеров, длинный, с деревянным лицом, драгун,
офицер Сумского полка, очень франтоватый, но все-таки похожий на молодого купчика, который оделся военным скуки ради. Там все считали; Тагильский лениво подавал цифры: