Неточные совпадения
— Нет,
я вам заплатит за то, что ви сделайт шушель! — неистово вскричал Адам Иваныч Шульц, вдвое раскрасневшийся, в свою очередь сгорая великодушием и невинно
считая себя причиною всех несчастий.
Я уж и говорить об этом не хочу: сама должна знать; припомни, что отец
считает тебя напрасно оклеветанною, обиженною этими гордецами, неотомщенною!
Простите, что
я на вас так рассчитываю;
я вас
считаю слишком благородным человеком и гораздо лучше
меня.
Сначала она даже и при
мне не решалась выражать желание увидеться с дочерью и почти всегда после наших разговоров, когда, бывало, уже все у
меня выспросит,
считала необходимостью как-то сжаться передо
мною и непременно подтвердить, что хоть она и интересуется судьбою дочери, но все-таки Наташа такая преступница, которую и простить нельзя.
— О боже мой! — вскрикнул он в восторге, — если б только был виноват,
я бы не смел, кажется, и взглянуть на нее после этого! Посмотрите, посмотрите! — кричал он, обращаясь ко
мне, — вот: она
считает меня виноватым; все против
меня, все видимости против
меня!
Я пять дней не езжу! Есть слухи, что
я у невесты, — и что ж? Она уж прощает
меня! Она уж говорит: «Дай руку, и кончено!» Наташа, голубчик мой, ангел мой, ангел мой!
Я не виноват, и ты знай это!
Я не виноват ни настолечко! Напротив! Напротив!
Сначала
я стал говорить о том, что жениться на деньгах стыдно и неблагородно и что нам
считать себя какими-то аристократами — просто глупо (
я ведь с ним совершенно откровенно, как брат с братом).
Я не скрыл от вас ничего, не скрываю и теперь;
я очень люблю карьеры, деньги, знатность, даже чины; сознательно
считаю многое из этого предрассудком, но люблю эти предрассудки и решительно не хочу попирать их.
О, не
считайте, что
я явился как грозный отец, решившийся наконец простить моих детей и милостиво согласиться на их счастье.
Не
сочтите тоже, что
я был заранее уверен в вашем согласии, основываясь на том, чем вы пожертвовали для моего сына; опять нет!
Ты не
считай меня, пожалуйста, Дон-Кихотом.
Да и, наконец, скажи: что ж ты за бесчестье, что ли,
считаешь взять у
меня денег на время?..
Ты можешь сказать
мне: если так, если вы равнодушны к судьбе той, которую уже не
считаете вашей дочерью, то для чего же вы вмешиваетесь в то, что там теперь затевается?
— А! Так вы не хотите понять с двух слов, — сказала Наташа, — даже он, даже вот Алеша вас понял так же, как и
я, а мы с ним не сговаривались, даже не видались! И ему тоже показалось, что вы играете с нами недостойную, оскорбительную игру, а он любит вас и верит в вас, как в божество. Вы не
считали за нужное быть с ним поосторожнее, похитрее; рассчитывали, что он не догадается. Но у него чуткое, нежное, впечатлительное сердце, и ваши слова, ваш тон, как он говорит, у него остались на сердце…
Отказаться от денег; но если
я тут же скажу, что
считаю и теперь свой иск правым, то ведь это значит:
я их дарю ему.
— Он добрый, он благородный, — поспешно начала Катя, когда
я уселся опять подле нее, — но мы об нем потом будем много говорить; а теперь нам прежде всего нужно условиться: вы как
считаете князя?
Нечего было тут прибавлять.
Я молчал, и
мне самому хотелось заплакать, смотря на нее, так, от любви какой-то. Что за милый был это ребенок!
Я уж не спрашивал ее, почему она
считает себя способною сделать счастье Алеши.
— И вы достигли вашей цели, — сказал
я, дрожа от волнения. —
Я согласен, что ничем вы не могли так выразить передо
мной всей вашей злобы и всего презрения вашего ко
мне и ко всем нам, как этими откровенностями. Вы не только не опасались, что ваши откровенности могут вас передо мнойкомпрометировать, но даже и не стыдились
меня… Вы действительно походили на того сумасшедшего в плаще. Вы
меня за человека не
считали.
Получив подаяние, она сошла с моста и подошла к ярко освещенным окнам одного магазина. Тут она принялась
считать свою добычу;
я стоял в десяти шагах. Денег в руке ее было уже довольно; видно, что она с самого утра просила. Зажав их в руке, она перешла через улицу и вошла в мелочную лавочку.
Я тотчас же подошел к дверям лавочки, отворенным настежь, и смотрел: что она там будет делать?
На третий день мы узнали все. От
меня он кинулся прямо к князю, не застал его дома и оставил ему записку; в записке он писал, что знает о словах его, сказанных чиновнику, что
считает их себе смертельным оскорблением, а князя низким человеком и вследствие всего этого вызывает его на дуэль, предупреждая при этом, чтоб князь не смел уклоняться от вызова, иначе будет обесчещен публично.
Я думаю про себя, что Александр Петрович наклонен даже всякого честного и искреннего литератора за его честность и искренность
считать если не дураком, то по крайней мере простофилей.
Неточные совпадения
Еще подбавил Филюшка… // И всё тут! Не годилось бы // Жене побои мужнины //
Считать; да уж сказала
я: // Не скрою ничего!
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала
я, // За дело принялась. // Три года, так
считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
Милон. Это его ко
мне милость. В мои леты и в моем положении было бы непростительное высокомерие
считать все то заслуженным, чем молодого человека ободряют достойные люди.
Стародум(один). Он, конечно, пишет ко
мне о том же, о чем в Москве сделал предложение.
Я не знаю Милона; но когда дядя его мой истинный друг, когда вся публика
считает его честным и достойным человеком… Если свободно ее сердце…
Стародум. Ему многие смеются.
Я это знаю. Быть так. Отец мой воспитал
меня по-тогдашнему, а
я не нашел и нужды себя перевоспитывать. Служил он Петру Великому. Тогда один человек назывался ты, а не вы. Тогда не знали еще заражать людей столько, чтоб всякий
считал себя за многих. Зато нонче многие не стоят одного. Отец мой у двора Петра Великого…