Бегушев, сам проводив Перехватова до
комнаты сестры, просил его зайти к нему и рассказать, что такое с нею.
Бася кинула быстрый взгляд по направлению соседней
комнаты сестры, дверь которой была не вполне притворена, и спросила с любопытством: — А кто ее учит? У нее несколько учителей?.. Так. Хочет сдавать экзамен? Хорошее дело… Только зачем барышне держать экзамен? Барышне надо жениха. А теперь вот?.. Сейчас… кто ее учит?.. Господин Дробыш?.. Ну, я видела, что к вам шел господин Дробыш. И подумала себе: зачем господин Дробыш идет так рано? Ну, он оч-чень умный, этот Дробыш. Вай! Вай! Правда?
Неточные совпадения
— Что вы говорите! — вскрикнул он, когда княгиня сказала ему, что Вронский едет в этом поезде. На мгновение лицо Степана Аркадьича выразило грусть, но через минуту, когда, слегка подрагивая на каждой ноге и расправляя бакенбарды, он вошел в
комнату, где был Вронский, Степан Аркадьич уже вполне забыл свои отчаянные рыдания над трупом
сестры и видел в Вронском только героя и старого приятеля.
— Она слышала из другой
комнаты голоса переговаривавшихся
сестер.
И, сказав эти слова, она взглянула на
сестру и, увидев, что Долли молчит, грустно опустив голову, Кити, вместо того чтобы выйти из
комнаты, как намеревалась, села у двери и, закрыв лицо платком, опустила голову.
Она испытывала чувство в роде того, какое испытывала в детстве, когда под наказанием была заперта в своей
комнате и слушала весёлый смех
сестёр.
Она, однако, не потеряла головы и немедленно выписала к себе
сестру своей матери, княжну Авдотью Степановну Х……ю, злую и чванную старуху, которая, поселившись у племянницы в доме, забрала себе все лучшие
комнаты, ворчала и брюзжала с утра до вечера и даже по саду гуляла не иначе как в сопровождении единственного своего крепостного человека, угрюмого лакея в изношенной гороховой ливрее с голубым позументом и в треуголке.