Лихонин резко
нахлобучил шапку и пошел к дверям. Но вдруг у него в голове мелькнула остроумная мысль, от которой, однако, ему самому стало противно. И, чувствуя под ложечкой тошноту, с мокрыми, холодными руками, испытывая противное щемление в пальцах ног, он опять подошел к столу и сказал, как будто бы небрежно, но срывающимся голосом:
Шакир,
нахлобучив шапку, убежал на улицу и скоро привёл Бориса, синего от холода, с полузамёрзшими лапами, но очень довольного прогулкой. Наталья растирала ему руки водкой, а он рассказывал:
Сыновья тотчас же повиновались,
нахлобучили шапки и последовали за ним. Достигнув места, где находились лодки, они отстали от него на несколько шагов и присоединились к бабам.
И, забрав и то и другое из-под Василия Андреича, Никита зашел за спинку саней, выкопал себе там, в снегу, ямку, положил в нее соломы и,
нахлобучив шапку и закутавшись кафтаном и сверху покрывшись дерюжкой, сел на постланную солому, прислонясь к лубочному задку саней, защищавшему его от ветра и снега.
Неточные совпадения
Я бы не побоялся его угрозы и уже протянул было руку; но, к крайнему моему изумлению, он одним поворотом сдернул с локтей мужика кушак, схватил его за шиворот,
нахлобучил ему
шапку на глаза, растворил дверь и вытолкнул его вон.
При сем Чуб поправил свой пояс, перехватывавший плотно его тулуп,
нахлобучил крепче свою
шапку, стиснул в руке кнут — страх и грозу докучливых собак; но, взглянув вверх, остановился…
В самом деле, едва только поднялась метель и ветер стал резать прямо в глаза, как Чуб уже изъявил раскаяние и,
нахлобучивая глубже на голову капелюхи, [Капелюха —
шапка с наушниками.] угощал побранками себя, черта и кума. Впрочем, эта досада была притворная. Чуб очень рад был поднявшейся метели. До дьяка еще оставалось в восемь раз больше того расстояния, которое они прошли. Путешественники поворотили назад. Ветер дул в затылок; но сквозь метущий снег ничего не было видно.
Взбешенный Родион Потапыч собственноручно извлек Лучка из-за котлов,
нахлобучил ему
шапку на пьяную башку и вытолкал из корпуса, а пожитки подштейгера велел выбросить на дорогу.
— Хохотать — легко! — сказал Максим, вставая и сердито хмурясь. Схватил
шапку,
нахлобучил её и пошёл в сени, бормоча: — Для смеха ума не надо.