Неточные совпадения
Хотя, к несчастию, не понимают эти юноши, что жертва жизнию есть, может быть, самая легчайшая изо всех жертв во множестве
таких случаев
и что пожертвовать, например, из своей кипучей юностью жизни пять-шесть лет на трудное, тяжелое учение, на науку,
хотя бы для того только, чтобы удесятерить в себе силы для служения той же правде
и тому же подвигу, который излюбил
и который предложил себе совершить, —
такая жертва сплошь да рядом для многих из них почти совсем не по силам.
Дмитрий Федорович, никогда у старца не бывавший
и даже не видавший его, конечно, подумал, что старцем его
хотят как
бы испугать; но
так как он
и сам укорял себя втайне за многие особенно резкие выходки в споре с отцом за последнее время, то
и принял вызов.
Дмитрий задумался, потому что ничего не мог припомнить, что
бы такое ему обещал, ответил только письмом, что изо всех сил себя сдержит «пред низостью»,
и хотя глубоко уважает старца
и брата Ивана, но убежден, что тут или какая-нибудь ему ловушка, или недостойная комедия.
«Знаю я, говорю, Никитушка, где ж ему
и быть, коль не у Господа
и Бога, только здесь-то, с нами-то его теперь, Никитушка, нет, подле-то, вот как прежде сидел!»
И хотя бы я только взглянула на него лишь разочек, только один разочек на него мне
бы опять поглядеть,
и не подошла
бы к нему, не промолвила, в углу
бы притаилась, только
бы минуточку едину повидать, послыхать его, как он играет на дворе, придет, бывало, крикнет своим голосочком: «Мамка, где ты?» Только б услыхать-то мне, как он по комнате своими ножками пройдет разик, всего
бы только разик, ножками-то своими тук-тук, да
так часто, часто, помню, как, бывало, бежит ко мне, кричит да смеется, только б я его ножки-то услышала, услышала
бы, признала!
Веруй, что Бог тебя любит
так, как ты
и не помышляешь о том,
хотя бы со грехом твоим
и во грехе твоем любит.
Но
так как он оскорбил сию минуту не только меня, но
и благороднейшую девицу, которой даже имени не смею произнести всуе из благоговения к ней, то
и решился обнаружить всю его игру публично,
хотя бы он
и отец мой!..
Вот в эти-то мгновения он
и любил, чтобы подле, поблизости, пожалуй хоть
и не в той комнате, а во флигеле, был
такой человек, преданный, твердый, совсем не
такой, как он, не развратный, который
хотя бы все это совершающееся беспутство
и видел
и знал все тайны, но все же из преданности допускал
бы это все, не противился, главное — не укорял
и ничем
бы не грозил, ни в сем веке, ни в будущем; а в случае нужды
так бы и защитил его, — от кого?
Одному барчонку пришел вдруг в голову совершенно эксцентрический вопрос на невозможную тему: «Можно ли, дескать,
хотя кому
бы то ни было, счесть
такого зверя за женщину, вот хоть
бы теперь,
и проч.».
— Вы переждите, Григорий Васильевич,
хотя бы самое даже малое время-с,
и прослушайте дальше, потому что я всего не окончил. Потому в самое то время, как я Богом стану немедленно проклят-с, в самый, тот самый высший момент-с, я уже стал все равно как
бы иноязычником,
и крещение мое с меня снимается
и ни во что вменяется, —
так ли хоть это-с?
— А
хотя бы даже
и смерти? К чему же лгать пред собою, когда все люди
так живут, а пожалуй,
так и не могут иначе жить. Ты это насчет давешних моих слов о том, что «два гада поедят друг друга»? Позволь
и тебя спросить в
таком случае: считаешь ты
и меня, как Дмитрия, способным пролить кровь Езопа, ну, убить его, а?
Так вот я теперь
и подкапливаю все побольше да побольше для одного себя-с, милый сын мой Алексей Федорович, было
бы вам известно, потому что я в скверне моей до конца
хочу прожить, было
бы вам это известно.
Вот Иван-то этого самого
и боится
и сторожит меня, чтоб я не женился, а для того наталкивает Митьку, чтобы тот на Грушке женился:
таким образом
хочет и меня от Грушки уберечь (будто
бы я ему денег оставлю, если на Грушке не женюсь!), а с другой стороны, если Митька на Грушке женится,
так Иван его невесту богатую себе возьмет, вот у него расчет какой!
— Страшно
так и храбро, особенно коли молодые офицерики с пистолетами в руках один против другого палят за которую-нибудь. Просто картинка. Ах, кабы девиц пускали смотреть, я ужасно как
хотела бы посмотреть.
— Уж конечно, объясню, не секрет, к тому
и вел. Братишка ты мой, не тебя я
хочу развратить
и сдвинуть с твоего устоя, я, может быть, себя
хотел бы исцелить тобою, — улыбнулся вдруг Иван, совсем как маленький кроткий мальчик. Никогда еще Алеша не видал у него
такой улыбки.
И так как человек оставаться без чуда не в силах, то насоздаст себе новых чудес, уже собственных,
и поклонится уже знахарскому чуду, бабьему колдовству,
хотя бы он сто раз был бунтовщиком, еретиком
и безбожником.
И действительно
так, действительно только в этом
и весь секрет, но разве это не страдание,
хотя бы для
такого, как он, человека, который всю жизнь свою убил на подвиг в пустыне
и не излечился от любви к человечеству?
Потом он с великим недоумением припоминал несколько раз в своей жизни, как мог он вдруг, после того как расстался с Иваном,
так совсем забыть о брате Дмитрии, которого утром, всего только несколько часов назад, положил непременно разыскать
и не уходить без того,
хотя бы пришлось даже не воротиться на эту ночь в монастырь.
— Если
бы я даже эту самую штуку
и мог-с, то есть чтобы притвориться-с,
и так как ее сделать совсем нетрудно опытному человеку, то
и тут я в полном праве моем это средство употребить для спасения жизни моей от смерти; ибо когда я в болезни лежу, то
хотя бы Аграфена Александровна пришла к ихнему родителю, не могут они тогда с больного человека спросить: «Зачем не донес?» Сами постыдятся.
— Как же
бы я
так подвел-с…
и для чего подводить, когда все тут от Дмитрия Федоровича одного
и зависит-с,
и от одних его мыслей-с…
Захотят они что учинить — учинят-с, а нет,
так не я же нарочно их приведу, чтобы к родителю их втолкнуть.
Но была ли это вполне тогдашняя беседа, или он присовокупил к ней в записке своей
и из прежних бесед с учителем своим, этого уже я не могу решить, к тому же вся речь старца в записке этой ведется как
бы беспрерывно, словно как
бы он излагал жизнь свою в виде повести, обращаясь к друзьям своим, тогда как, без сомнения, по последовавшим рассказам, на деле происходило несколько иначе, ибо велась беседа в тот вечер общая,
и хотя гости хозяина своего мало перебивали, но все же говорили
и от себя, вмешиваясь в разговор, может быть, даже
и от себя поведали
и рассказали что-либо, к тому же
и беспрерывности
такой в повествовании сем быть не могло, ибо старец иногда задыхался, терял голос
и даже ложился отдохнуть на постель свою,
хотя и не засыпал, а гости не покидали мест своих.
Не забудьте тоже притчи Господни, преимущественно по Евангелию от Луки (
так я делал), а потом из Деяний апостольских обращение Савла (это непременно, непременно!), а наконец,
и из Четьи-Миней
хотя бы житие Алексея человека Божия
и великой из великих радостной страдалицы, боговидицы
и христоносицы матери Марии Египтяныни —
и пронзишь ему сердце его сими простыми сказаниями,
и всего-то лишь час в неделю, невзирая на малое свое содержание, один часок.
Замечу тут, что
хотя о поединке нашем все вслух тогда говорили, но начальство это дело закрыло, ибо противник мой был генералу нашему близким родственником, а
так как дело обошлось без крови, а как
бы в шутку, да
и я, наконец, в отставку подал, то
и повернули действительно в шутку.
Но до тех пор надо все-таки знамя беречь
и нет-нет, а хоть единично должен человек вдруг пример показать
и вывести душу из уединения на подвиг братолюбивого общения,
хотя бы даже
и в чине юродивого.
Стал я тогда, еще в офицерском мундире, после поединка моего, говорить про слуг в обществе,
и все-то, помню, на меня дивились: «Что же нам, говорят, посадить слугу на диван да ему чай подносить?» А я тогда им в ответ: «Почему же
и не
так,
хотя бы только иногда».
Верь до конца,
хотя бы даже
и случилось
так, что все
бы на земле совратились, а ты лишь единый верен остался: принеси
и тогда жертву
и восхвали Бога ты, единый оставшийся.
«
И почему
бы сие могло случиться, — говорили некоторые из иноков, сначала как
бы и сожалея, — тело имел невеликое, сухое, к костям приросшее, откуда
бы тут духу быть?» — «Значит, нарочно
хотел Бог указать», — поспешно прибавляли другие,
и мнение их принималось бесспорно
и тотчас же, ибо опять-таки указывали, что если б
и быть духу естественно, как от всякого усопшего грешного, то все же изошел
бы позднее, не с
такою столь явною поспешностью, по крайности чрез сутки
бы, а «этот естество предупредил», стало быть, тут никто как Бог
и нарочитый перст его.
Без сомнения, иной юноша, принимающий впечатления сердечные осторожно, уже умеющий любить не горячо, а лишь тепло, с умом
хотя и верным, но слишком уж, судя по возрасту, рассудительным (а потому дешевым),
такой юноша, говорю я, избег
бы того, что случилось с моим юношей, но в иных случаях, право, почтеннее поддаться иному увлечению,
хотя бы и неразумному, но все же от великой любви происшедшему, чем вовсе не поддаться ему.
— Ставни заперты ли, Феня? да занавес
бы опустить — вот
так! — Она сама опустила тяжелые занавесы, — а то на огонь-то он как раз налетит. Мити, братца твоего, Алеша, сегодня боюсь. — Грушенька говорила громко,
хотя и в тревоге, но
и как будто в каком-то почти восторге.
Ракитин удивлялся на их восторженность
и обидчиво злился,
хотя и мог
бы сообразить, что у обоих как раз сошлось все, что могло потрясти их души
так, как случается это нечасто в жизни. Но Ракитин, умевший весьма чувствительно понимать все, что касалось его самого, был очень груб в понимании чувств
и ощущений ближних своих — отчасти по молодой неопытности своей, а отчасти
и по великому своему эгоизму.
Могло все это происходить косвенно
и как
бы бессознательно даже от тайных мук его совести за воровски присвоенные им деньги Катерины Ивановны: «Пред одной подлец
и пред другой тотчас же выйду опять подлец, — думал он тогда, как сам потом признавался, — да Грушенька коли узнает,
так и сама не
захочет такого подлеца».
— Какие страшные трагедии устраивает с людьми реализм! — проговорил Митя в совершенном отчаянии. Пот лился с его лица. Воспользовавшись минутой, батюшка весьма резонно изложил, что
хотя бы и удалось разбудить спящего, но, будучи пьяным, он все же не способен ни к какому разговору, «а у вас дело важное,
так уж вернее
бы оставить до утреца…». Митя развел руками
и согласился.
И вот давеча утром, на телеге, его озарила самая яркая мысль: «Да если уж она
так не
хочет, чтоб я женился на Катерине Ивановне,
и не
хочет до
такой степени (он знал, что почти до истерики), то почему
бы ей отказать мне теперь в этих трех тысячах, именно для того, чтоб я на эти деньги мог, оставив Катю, укатить навеки отсюдова?
— Помирились. Сцепились —
и помирились. В одном месте. Разошлись приятельски. Один дурак… он мне простил… теперь уж наверно простил… Если
бы встал,
так не простил
бы, — подмигнул вдруг Митя, — только знаете, к черту его, слышите, Петр Ильич, к черту, не надо! В сию минуту не
хочу! — решительно отрезал Митя.
— Ну вот, опять… Ну, развеселись, развеселись! — уговаривала его Грушенька. — Я очень рада, что ты приехал, очень рада, Митя, слышишь ты, что я очень рада? Я
хочу, чтоб он сидел здесь с нами, — повелительно обратилась она как
бы ко всем,
хотя слова ее видимо относились к сидевшему на диване. —
Хочу,
хочу! А коли он уйдет,
так и я уйду, вот что! — прибавила она с загоревшимися вдруг глазами.
— Ну, Бог с ним, коли больной.
Так неужто ты
хотел завтра застрелить себя, экой глупый, да из-за чего? Я вот этаких, как ты, безрассудных, люблю, — лепетала она ему немного отяжелевшим языком. —
Так ты для меня на все пойдешь? А?
И неужто ж ты, дурачок, вправду
хотел завтра застрелиться! Нет, погоди пока, завтра я тебе, может, одно словечко скажу… не сегодня скажу, а завтра. А ты
бы хотел сегодня? Нет, я сегодня не
хочу… Ну ступай, ступай теперь, веселись.
Марфа Игнатьевна, супруга поверженного у забора Григория,
хотя и спала крепким сном на своей постели
и могла
бы так проспать еще до утра, вдруг, однако же, пробудилась.
—
Так вы
бы так и спросили с самого начала, — громко рассмеялся Митя, —
и если
хотите, то дело надо начать не со вчерашнего, а с третьеводнишнего дня, с самого утра, тогда
и поймете, куда, как
и почему я пошел
и поехал. Пошел я, господа, третьего дня утром к здешнему купчине Самсонову занимать у него три тысячи денег под вернейшее обеспечение, — это вдруг приспичило, господа, вдруг приспичило…
— Я гораздо добрее, чем вы думаете, господа, я вам сообщу почему,
и дам этот намек,
хотя вы того
и не стоите. Потому, господа, умалчиваю, что тут для меня позор. В ответе на вопрос: откуда взял эти деньги, заключен для меня
такой позор, с которым не могло
бы сравняться даже
и убийство,
и ограбление отца, если б я его убил
и ограбил. Вот почему не могу говорить. От позора не могу. Что вы это, господа, записывать
хотите?
— Вам
бы не следовало это записывать, про «позор»-то. Это я вам по доброте только души показал, а мог
и не показывать, я вам,
так сказать, подарил, а вы сейчас лыко в строку. Ну пишите, пишите что
хотите, — презрительно
и брезгливо заключил он, — не боюсь я вас
и… горжусь пред вами.
И вы
хотите, чтоб я
таким насмешникам, как вы, ничего не видящим
и ничему не верящим, слепым кротам
и насмешникам, стал открывать
и рассказывать еще новую подлость мою, еще новый позор,
хотя бы это
и спасло меня от вашего обвинения?
И почему
бы, например, вам, чтоб избавить себя от стольких мук, почти целого месяца, не пойти
и не отдать эти полторы тысячи той особе, которая вам их доверила,
и, уже объяснившись с нею, почему
бы вам, ввиду вашего тогдашнего положения, столь ужасного, как вы его рисуете, не испробовать комбинацию, столь естественно представляющуюся уму, то есть после благородного признания ей в ваших ошибках, почему
бы вам у ней же
и не попросить потребную на ваши расходы сумму, в которой она, при великодушном сердце своем
и видя ваше расстройство, уж конечно
бы вам не отказала, особенно если
бы под документ, или, наконец,
хотя бы под
такое же обеспечение, которое вы предлагали купцу Самсонову
и госпоже Хохлаковой?
Митя встал
и подошел к окну. Дождь
так и сек в маленькие зеленоватые стекла окошек. Виднелась прямо под окном грязная дорога, а там дальше, в дождливой мгле, черные, бедные, неприглядные ряды изб, еще более, казалось, почерневших
и победневших от дождя. Митя вспомнил про «Феба златокудрого»
и как он
хотел застрелиться с первым лучом его. «Пожалуй, в
такое утро было
бы и лучше», — усмехнулся он
и вдруг, махнув сверху вниз рукой, повернулся к «истязателям...
И чувствует он еще, что подымается в сердце его какое-то никогда еще не бывалое в нем умиление, что плакать ему хочется, что
хочет он всем сделать что-то
такое, чтобы не плакало больше дитё, не плакала
бы и черная иссохшая мать дити, чтоб не было вовсе слез от сей минуты ни у кого
и чтобы сейчас же, сейчас же это сделать, не отлагая
и несмотря ни на что, со всем безудержем карамазовским.
— Напротив, я ничего не имею против Бога. Конечно, Бог есть только гипотеза… но… я признаю, что он нужен, для порядка… для мирового порядка
и так далее…
и если б его не было, то надо
бы его выдумать, — прибавил Коля, начиная краснеть. Ему вдруг вообразилось, что Алеша сейчас подумает, что он
хочет выставить свои познания
и показать, какой он «большой». «А я вовсе не
хочу выставлять пред ним мои познания», — с негодованием подумал Коля.
И ему вдруг стало ужасно досадно.
— Да, несмотря на то, что все
такие. Один вы
и будьте не
такой. Вы
и в самом деле не
такой, как все: вы вот теперь не постыдились же признаться в дурном
и даже в смешном. А нынче кто в этом сознается? Никто, да
и потребность даже перестали находить в самоосуждении. Будьте же не
такой, как все;
хотя бы только вы один оставались не
такой, а все-таки будьте не
такой.
Приходит он в три дня раз, а не каждый день (
хотя пусть
бы и каждый день),
и всегда
так хорошо одет,
и вообще я люблю молодежь, Алеша, талантливую, скромную, вот как вы, а у него почти государственный ум, он
так мило говорит,
и я непременно, непременно буду просить за него.
— Простодушное это то, что я вас не стыжусь. Мало того, что не стыжусь, да
и не
хочу стыдиться, именно пред вами, именно вас. Алеша, почему я вас не уважаю? Я вас очень люблю, но я вас не уважаю. Если б уважала, ведь не говорила
бы не стыдясь, ведь
так?
— Вот
так я
и хочу. Я
бы пришла, а меня
бы и осудили, а я
бы вдруг всем им
и засмеялась в глаза. Я ужасно
хочу зажечь дом, Алеша, наш дом, вы мне все не верите?
Если б остались, то тогда
бы ничего
и не произошло, я
бы так и знал-с, что вы дела этого не
хотите,
и ничего
бы не предпринимал.
Замечательно, что Иван спрашивал самым мирным голосом, даже совсем как будто другим тоном, совсем незлобным,
так что если
бы кто-нибудь отворил к ним теперь дверь
и с порога взглянул на них, то непременно заключил
бы, что они сидят
и миролюбиво разговаривают о каком-нибудь обыкновенном,
хотя и интересном предмете.