Неточные совпадения
— Нет, нет, я шучу, извини.
У меня совсем другое на уме. Позволь, однако:
кто бы тебе мог такие подробности сообщить, и от
кого бы ты мог о них слышать. Ты
не мог ведь быть
у Катерины Ивановны лично, когда он про тебя говорил?
Испугалась ужасно: «
Не пугайте, пожалуйста, от
кого вы слышали?» — «
Не беспокойтесь, говорю, никому
не скажу, а вы знаете, что я на сей счет могила, а вот что хотел я вам только на сей счет тоже в виде, так сказать, „всякого случая“ присовокупить: когда потребуют
у папаши четыре-то тысячки пятьсот, а
у него
не окажется, так чем под суд-то, а потом в солдаты на старости лет угодить, пришлите мне тогда лучше вашу институтку секретно, мне как раз деньги выслали, я ей четыре-то тысячки, пожалуй, и отвалю и в святости секрет сохраню».
— Да, Lise, вот давеча ваш вопрос: нет ли в нас презрения к тому несчастному, что мы так душу его анатомируем, — этот вопрос мученический… видите, я никак
не умею это выразить, но
у кого такие вопросы являются, тот сам способен страдать. Сидя в креслах, вы уж и теперь должны были много передумать…
— Хотя бы я и по знакомству сюда приходил, — начал вновь Смердяков, — но они и здесь меня бесчеловечно стеснили беспрестанным спросом про барина: что, дескать, да как
у них,
кто приходит и
кто таков уходит, и
не могу ли я что иное им сообщить? Два раза грозили мне даже смертью.
— К
кому примкнул, к каким умным людям? — почти в азарте воскликнул Алеша. — Никакого
у них нет такого ума и никаких таких тайн и секретов… Одно только разве безбожие, вот и весь их секрет. Инквизитор твой
не верует в Бога, вот и весь его секрет!
К самому же Федору Павловичу он
не чувствовал в те минуты никакой даже ненависти, а лишь любопытствовал почему-то изо всех сил: как он там внизу ходит, что он примерно там
у себя теперь должен делать, предугадывал и соображал, как он должен был там внизу заглядывать в темные окна и вдруг останавливаться среди комнаты и ждать, ждать —
не стучит ли
кто.
Петр Ильич с точностию знал, что в этот вечер он непременно
у Михаила Макаровича встретит кого-нибудь из гостей, но лишь
не знал,
кого именно.
— А вы и
не знали! — подмигнул ему Митя, насмешливо и злобно улыбнувшись. — А что, коль
не скажу? От
кого тогда узнать? Знали ведь о знаках-то покойник, я да Смердяков, вот и все, да еще небо знало, да оно ведь вам
не скажет. А фактик-то любопытный, черт знает что на нем можно соорудить, ха-ха! Утешьтесь, господа, открою, глупости
у вас на уме.
Не знаете вы, с
кем имеете дело! Вы имеете дело с таким подсудимым, который сам на себя показывает, во вред себе показывает! Да-с, ибо я рыцарь чести, а вы — нет!
И чувствует он еще, что подымается в сердце его какое-то никогда еще
не бывалое в нем умиление, что плакать ему хочется, что хочет он всем сделать что-то такое, чтобы
не плакало больше дитё,
не плакала бы и черная иссохшая мать дити, чтоб
не было вовсе слез от сей минуты ни
у кого и чтобы сейчас же, сейчас же это сделать,
не отлагая и несмотря ни на что, со всем безудержем карамазовским.
— Это коли все равны,
у всех одно общее имение, нет браков, а религия и все законы как
кому угодно, ну и там все остальное. Ты еще
не дорос до этого, тебе рано. Холодно, однако.
Но сам Красоткин, когда Смуров отдаленно сообщил ему, что Алеша хочет к нему прийти «по одному делу», тотчас же оборвал и отрезал подход, поручив Смурову немедленно сообщить «Карамазову», что он сам знает, как поступать, что советов ни от
кого не просит и что если пойдет к больному, то сам знает, когда пойти, потому что
у него «свой расчет».
Но Смарагдова ни
у кого, кроме Коли,
не было.
— Эх, всякий нужен, Максимушка, и по чему узнать,
кто кого нужней. Хоть бы и
не было этого поляка вовсе, Алеша, тоже ведь разболеться сегодня вздумал. Была и
у него. Так вот нарочно же и ему пошлю пирогов, я
не посылала, а Митя обвинил, что посылаю, так вот нарочно же теперь пошлю, нарочно! Ах, вот и Феня с письмом! Ну, так и есть, опять от поляков, опять денег просят!
— Как же бы я мог тогда прямее сказать-с? Один лишь страх во мне говорил-с, да и вы могли осердиться. Я, конечно, опасаться мог, чтобы Дмитрий Федорович
не сделали какого скандалу, и самые эти деньги
не унесли, так как их все равно что за свои почитали, а вот
кто же знал, что таким убивством кончится? Думал, они просто только похитят эти три тысячи рублей, что
у барина под тюфяком лежали-с, в пакете-с, а они вот убили-с. Где же и вам угадать было, сударь?
О Смердякове он
не расспрашивал больше ни
у кого, но слышал мельком, раза два, что тот очень болен и
не в своем рассудке.
— Слишком стыдно вам будет-с, если на себя во всем признаетесь. А пуще того бесполезно будет, совсем-с, потому я прямо ведь скажу, что ничего такого я вам
не говорил-с никогда, а что вы или в болезни какой (а на то и похоже-с), али уж братца так своего пожалели, что собой пожертвовали, а на меня выдумали, так как все равно меня как за мошку считали всю вашу жизнь, а
не за человека. Ну и
кто ж вам поверит, ну и какое
у вас есть хоть одно доказательство?
— Это еще
не доказательство, что
не почивали (еще и еще смешок в зале). Могли ли, например, ответить в ту минуту, если бы вас
кто спросил о чем — ну, например, о том, который
у нас теперь год?
— И, однако, бедный молодой человек мог получить без сравнения лучшую участь, ибо был хорошего сердца и в детстве, и после детства, ибо я знаю это. Но русская пословица говорит: «Если есть
у кого один ум, то это хорошо, а если придет в гости еще умный человек, то будет еще лучше, ибо тогда будет два ума, а
не один только…»
— Получил от Смердякова, от убийцы, вчера. Был
у него пред тем, как он повесился. Убил отца он, а
не брат. Он убил, а я его научил убить…
Кто не желает смерти отца?..
Ни в пьяном кутеже по трактирам, ни тогда, когда ему пришлось лететь из города доставать бог знает
у кого деньги, необходимейшие ему, чтоб увезть свою возлюбленную от соблазнов соперника, отца своего, — он
не осмеливается притронуться к этой ладонке.
Неточные совпадения
А уж Тряпичкину, точно, если
кто попадет на зубок, берегись: отца родного
не пощадит для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая черта, что они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько
у меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь! Посмотрим,
кто кого!
Анна Андреевна. Ну, скажите, пожалуйста: ну,
не совестно ли вам? Я на вас одних полагалась, как на порядочного человека: все вдруг выбежали, и вы туда ж за ними! и я вот ни от
кого до сих пор толку
не доберусь.
Не стыдно ли вам? Я
у вас крестила вашего Ванечку и Лизаньку, а вы вот как со мною поступили!
Трудись!
Кому вы вздумали // Читать такую проповедь! // Я
не крестьянин-лапотник — // Я Божиею милостью // Российский дворянин! // Россия —
не неметчина, // Нам чувства деликатные, // Нам гордость внушена! // Сословья благородные //
У нас труду
не учатся. //
У нас чиновник плохонький, // И тот полов
не выметет, //
Не станет печь топить… // Скажу я вам,
не хвастая, // Живу почти безвыездно // В деревне сорок лет, // А от ржаного колоса //
Не отличу ячменного. // А мне поют: «Трудись!»
У батюшки,
у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К
кому оно привяжется, // До смерти
не избыть!
Г-жа Простакова. Я, братец, с тобою лаяться
не стану. (К Стародуму.) Отроду, батюшка, ни с
кем не бранивалась.
У меня такой нрав. Хоть разругай, век слова
не скажу. Пусть же, себе на уме, Бог тому заплатит,
кто меня, бедную, обижает.