Неточные совпадения
Он
со слезами вспоминал об этом девять лет спустя, — впрочем, скорее по художественности своей натуры, чем из благодарности. «Клянусь же вам и пари держу, —
говорил он мне сам (но только мне и по секрету), — что никто-то изо всей этой публики знать
не знал о мне ровнешенько ничего!» Признание замечательное: стало быть, был же в нем острый ум, если он тогда же, на эстраде, мог так ясно понять свое положение, несмотря на всё свое упоение; и, стало быть,
не было в нем острого ума, если он даже девять лет спустя
не мог вспомнить о том без ощущения обиды.
Теперь, когда Лизавете Николаевне было уже около двадцати двух лет, за нею смело можно было считать до двухсот тысяч рублей одних ее собственных денег,
не говоря уже о состоянии, которое должно было ей достаться
со временем после матери,
не имевшей детей во втором супружестве.
— Еще вопрос более деликатный: я совершенно вам верю, что вы
не склонны встречаться с людьми и мало с людьми
говорите. Почему вы
со мной теперь разговорились?
— Мама, мама, милая ма, вы
не пугайтесь, если я в самом деле обе ноги сломаю;
со мной это так может случиться, сами же
говорите, что я каждый день скачу верхом сломя голову. Маврикий Николаевич, будете меня водить хромую? — захохотала она опять. — Если это случится, я никому
не дам себя водить, кроме вас, смело рассчитывайте. Ну, положим, что я только одну ногу сломаю… Ну будьте же любезны, скажите, что почтете за счастье.
— Если бы веровали? — вскричал Шатов,
не обратив ни малейшего внимания на просьбу. — Но
не вы ли
говорили мне, что если бы математически доказали вам, что истина вне Христа, то вы бы согласились лучше остаться
со Христом, нежели с истиной?
Говорили вы это?
Говорили?
Я целомудрие имею, но я
не побоялся моего нагиша, потому что
со Ставрогиным
говорил.
Торопливая и слишком обнаженная грубость этих колкостей была явно преднамеренная. Делался вид, что
со Степаном Трофимовичем как будто и нельзя
говорить другим, более тонким языком и понятиями. Степан Трофимович твердо продолжал
не замечать оскорблений. Но сообщаемые события производили на него всё более и более потрясающее впечатление.
— Пожалуйста,
не беспокойся о Верховенском, — заключила она разговор, — если б он участвовал в каких-нибудь шалостях, то
не стал бы так
говорить, как он с тобою и
со всеми здесь
говорит. Фразеры
не опасны, и даже, я так скажу, случись что-нибудь, я же первая чрез него и узнаю. Он фанатически, фанатически предан мне.
— Мало ли что я
говорил. Я и теперь то же
говорю, только
не так эти мысли следует проводить, как те дураки, вот в чем дело. А то что в том, что укусил в плечо? Сами же вы соглашались
со мной, только
говорили, что рано.
— Однако же у вас каждое слово на крюк привешено, хе-хе! осторожный человек! — весело заметил вдруг Петр Степанович. — Слушайте, отец родной, надо же было с вами познакомиться, ну вот потому я в моем стиле и
говорил. Я
не с одним с вами, а
со многими так знакомлюсь. Мне, может, ваш характер надо было распознать.
— Я бы очень желал, чтобы вы
говорили со мной повежливее, ваше превосходительство,
не топали ногами и
не кричали на меня, как на мальчика.
Петр Степанович
не торопился, ел
со вкусом, звонил, требовал другой горчицы, потом пива, и всё
не говорил ни слова.
Толкаченко, арестованный где-то в уезде, дней десять спустя после своего бегства, ведет себя несравненно учтивее,
не лжет,
не виляет,
говорит всё, что знает, себя
не оправдывает, винится
со всею скромностию, но тоже наклонен покраснобайничать; много и с охотою
говорит, а когда дело дойдет до знания народа и революционных (?) его элементов, то даже позирует и жаждет эффекта.
Неточные совпадения
Хлестаков. Я, признаюсь, рад, что вы одного мнения
со мною. Меня, конечно, назовут странным, но уж у меня такой характер. (Глядя в глаза ему,
говорит про себя.)А попрошу-ка я у этого почтмейстера взаймы! (Вслух.)Какой странный
со мною случай: в дороге совершенно издержался.
Не можете ли вы мне дать триста рублей взаймы?
Наконец, однако, сели обедать, но так как
со времени стрельчихи Домашки бригадир стал запивать, то и тут напился до безобразия. Стал
говорить неподобные речи и, указывая на"деревянного дела пушечку", угрожал всех своих амфитрионов [Амфитрио́н — гостеприимный хозяин, распорядитель пира.] перепалить. Тогда за хозяев вступился денщик, Василий Черноступ, который хотя тоже был пьян, но
не гораздо.
После помазания больному стало вдруг гораздо лучше. Он
не кашлял ни разу в продолжение часа, улыбался, целовал руку Кити,
со слезами благодаря ее, и
говорил, что ему хорошо, нигде
не больно и что он чувствует аппетит и силу. Он даже сам поднялся, когда ему принесли суп, и попросил еще котлету. Как ни безнадежен он был, как ни очевидно было при взгляде на него, что он
не может выздороветь, Левин и Кити находились этот час в одном и том же счастливом и робком, как бы
не ошибиться, возбуждении.
Он приписывал это своему достоинству,
не зная того, что Метров, переговорив
со всеми своими близкими, особенно охотно
говорил об этом предмете с каждым новым человеком, да и вообще охотно
говорил со всеми о занимавшем его, неясном еще ему самому предмете.
— Да нет, Маша, Константин Дмитрич
говорит, что он
не может верить, — сказала Кити, краснея за Левина, и Левин понял это и, еще более раздражившись, хотел отвечать, но Вронский
со своею открытою веселою улыбкой сейчас же пришел на помощь разговору, угрожавшему сделаться неприятным.