Неточные совпадения
С другой стороны — навязывать автору свой собственный образ мыслей тоже не нужно, да и неудобно (разве при такой отваге,
какую выказал критик «Атенея», г. Н. П. Некрасов, из Москвы): теперь уже для всякого читателя ясно, что Островский не обскурант, не проповедник плетки
как основания семейной нравственности, не поборник гнусной морали, предписывающей терпение без конца и отречение от прав собственной личности, — равно
как и не слепой, ожесточенный пасквилянт, старающийся
во что бы то ни стало выставить на позор грязные пятна русской жизни.
Но пока жив человек, в нем нельзя уничтожить стремления жить, т. е. проявлять себя
каким бы то ни было образом
во внешних действиях.
Правило это, может быть, не имеет драматического интереса, — это уж
как там угодно критикам; но оно имеет чрезвычайно обширное приложение
во многих сферах нашей жизни.
Только у Островского комические черты проведены здесь несколько тоньше, и притом надо сознаться, что внутренний комизм личности Большова несколько замаскировывается в последнем акте несчастным его положением, из-за которого проницательные критики и навязали Островскому такие идеи и цели,
каких он, вероятно, никогда и
во сне не видел.
Посмотрите,
как она расходилась, например,
во второй сцене первого акта.
Во-первых, о ней до сих пор не было говорено ничего серьезного; во-вторых, краткие заметки,
какие делались о ней мимоходом, постоянно обнаруживали какое-то странное понимание смысла пьесы; в-третьих, сама по себе комедия эта принадлежит к наиболее ярким и выдержанным произведениям Островского; в-четвертых, не будучи играна на сцене, она менее популярна в публике, нежели другие его пьесы…
Если он, например, силится возвести
какое — нибудь лицо
во всеобщий тип, а критика докажет, что оно имеет значение очень частное и мелкое, — ясно, что автор повредил произведению ложным взглядом на героя.
Но при общей характеристике частности могут остаться в стороне, и на первом плане является изображение общего миросозерцания писателя,
как оно выразилось
во всей массе его произведений.
Ведь тебя нельзя пустить в хорошую семью: ты яд и соблазн!» И действительно,
во всей пьесе представляется очень ярко и последовательно —
каким образом этот яд мало-помалу проникает в душу девушки и нарушает спокойствие ее тихой жизни.
Он мог надеть новый костюм, завести новую небель, пристраститься к шемпанскому; но в своей личности, в характере, даже
во внешней манере обращения с людьми — он не хотел ничего изменить и
во всех своих привычках он остался верен своей самодурной натуре, и в нем мы видим довольно любопытный образчик того,
каким манером на всякого самодура действует образование.
Он рад будет прогнать и погубить вас, но, зная, что с вами много хлопот, сам постарается избежать новых столкновений и сделается даже очень уступчив: во-первых, у него нет внутренних сил для равной борьбы начистоту, во-вторых, он вообще не привык к
какой бы то ни было последовательной и продолжительной работе, а бороться с человеком, который смело и неотступно пристает к вам, — это тоже работа немалая…
Во-первых, он всегда готов к тому, что его обманут, так
как он сам готов обмануть всякого.
Нет, совсем другое представляется нам в этой драме применительно к общей идее,
какую находим мы
во всех произведениях Островского.
Во всех до сих пор рассмотренных нами комедиях Островского мы видели,
как все обитатели его «темного царства» выражают полнейшее пренебрежение к женщине, которое тем более безнадежно, что совершенно добродушно.
До
какой степени соблюдается деликатность
во всем этом, видно, например, из письма, которое пишет к Анне Петровне ее приятель, добрый старичок Добротворский.
— Ох, напрасно, напрасно… — хрипел Данилушка, повертывая головой. — Старики ндравные, чего говорить, характерные, а только они тебя любят пуще родного детища… Верно тебе говорю!.. Может, слез об тебе было сколько пролито. А Василий-то Назарыч так и по ночам о тебе все вздыхает… Да. Напрасно, Сереженька, ты их обегаешь! Ей-богу… Ведь я тебя
во каким махоньким на руках носил, еще при покойнике дедушке. Тоже и ты их любишь всех, Бахаревых-то, а вот тоже у тебя какой-то сумнительный характер.
Неточные совпадения
Городничий. Что, Анна Андреевна? а? Думала ли ты что-нибудь об этом? Экой богатый приз, канальство! Ну, признайся откровенно: тебе и
во сне не виделось — просто из какой-нибудь городничихи и вдруг; фу-ты, канальство! с
каким дьяволом породнилась!
Анна Андреевна. Ты, Антоша, всегда готов обещать. Во-первых, тебе не будет времени думать об этом. И
как можно и с
какой стати себя обременять этакими обещаниями?
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да
как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и
во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто
как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Городничий. Ведь оно,
как ты думаешь, Анна Андреевна, теперь можно большой чин зашибить, потому что он запанибрата со всеми министрами и
во дворец ездит, так поэтому может такое производство сделать, что со временем и в генералы влезешь.
Как ты думаешь, Анна Андреевна: можно влезть в генералы?
Так
как я знаю, что за тобою,
как за всяким, водятся грешки, потому что ты человек умный и не любишь пропускать того, что плывет в руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую тебе взять предосторожность, ибо он может приехать
во всякий час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито…