Неточные совпадения
Вот какова степень цивилизации главнейших
народов Европы; теперь сравним с ними Россию, — говорит г. Жеребцов и вслед за тем приступает к изложению истории русской цивилизации. Изложение это составлено способом довольно легким. Всю историю России г. Жеребцов разделил, разумеется, на два отдела —
древний и новый. В первом томе излагается
древняя история до Петра; во втором новая, от Петра до наших времен.
Никогда ни один
народ, ни в
древней, ни в новой истории, не делал таких внезапных отречений от своей народности вследствие воли одной личности.
И что это за развитие
древней Руси, успевшее довести
народ до такой эластичности?
Например, он постоянно уверяет, что образованность
древней Руси достигала весьма высокой степени во всей массе
народа и что, между прочим, знание чужих языков не было редкостью, так как еще отец Владимира Мономаха говорил на пяти языках.
Конечно, причина есть; но она, по нашему мнению, вовсе не заключается в простодушной любви к
народу, которому в
древней Руси было будто бы лучше и привольнее, чем ныне.
Они, во-первых, приписывают его почему-то
древней Руси преимущественно пред новою; во-вторых, кроме христианства, примешивают еще к делу Византию и Восток в противоположность Западу; в-третьих, формальное принятие веры смешивают с действительным водворением ее начал в сердцах
народа.
Замечания г. Соловьева совершенно объясняют, какое значение нужно придавать сведениям о распространении церквей, монастырей и т. п. в
древней Руси. Очевидно, что это распространение никак не может служить мерилом того, как глубоко правила новой веры проникли в сердца
народа. К этому можно прибавить заметку г. Соловьева и о том, что самые известия о содержании церквей щедротами великих князей могут указывать на недостаточность усердия новообращенных прихожан.
Какую роль волшебство и чародейство постоянно играло в
древней Руси не только в простом
народе, но даже при дворе и среди самого духовенства, — известно, конечно, всем и каждому.
Он говорит, что «политическая система государей московских заслуживала удивление своею мудростию, имея целию одно благоденствие
народа», и что «
народ, избавленный князьями московскими от бедствий внутреннего междоусобия и внешнего ига, не жалел о своих
древних вечах и сановниках; довольный действием, не спорил о правах.
Высшее боярство, поставленное в таких выгодных отношениях к
народу, и само не было, однако же, в
древней Руси вполне обеспечено в своих гражданских правах.
Самые законы
древней Руси не всегда были хорошо соображены с нуждами
народа.
Введенное повсюду вексельное право, то есть строгое и скорое по торговым обязательствам взыскание, почитал я доселе охраняющим доверие законоположением; почитал счастливым новых времен изобретением для усугубления быстрого в торговле обращения, чего
древним народам на ум не приходило.
За несколько тысяч лет до Рождества Христова было на земле необыкновенное наводнение, и об этом упоминается не в одной еврейской Библии, но также в книгах других
древних народов, как-то: греков, халдеев, индусов.
Разбойные песни я часто слыхал, но не знал, из чьих слов они сложены, чья душа светит в них, а на сей раз понял это: говорит мне песня тысячами уст
древнего народа:
Неточные совпадения
Цитует немедленно тех и других
древних писателей и чуть только видит какой-нибудь намек или просто показалось ему намеком, уж он получает рысь и бодрится, разговаривает с
древними писателями запросто, задает им запросы и сам даже отвечает на них, позабывая вовсе о том, что начал робким предположением; ему уже кажется, что он это видит, что это ясно, — и рассуждение заключено словами: «так это вот как было, так вот какой
народ нужно разуметь, так вот с какой точки нужно смотреть на предмет!» Потом во всеуслышанье с кафедры, — и новооткрытая истина пошла гулять по свету, набирая себе последователей и поклонников.
— Себя, конечно. Себя, по завету
древних мудрецов, — отвечал Макаров. — Что значит — изучать
народ? Песни записывать? Девки поют постыднейшую ерунду. Старики вспоминают какие-то панихиды. Нет, брат, и без песен не весело, — заключал он и, разглаживая пальцами измятую папиросу, которая казалась набитой пылью, продолжал:
— Замечательный акустический феномен, — сообщил Климу какой-то очень любезный и женоподобный человек с красивыми глазами. Самгин не верил, что пушка может отзываться на «музыку небесных сфер», но, настроенный благодушно, соблазнился и пошел слушать пушку. Ничего не услыхав в ее холодной дыре, он почувствовал себя очень глупо и решил не подчиняться голосу
народа, восхвалявшему Орину Федосову, сказительницу
древних былин Северного края.
А когда зададут тему на диссертацию, он терялся, впадал в уныние, не зная, как приступить к рассуждению, например, «об источниках к изучению народности», или «о
древних русских деньгах», или «о движении
народов с севера на юг».
Виделась ему в ней —
древняя еврейка, иерусалимская госпожа, родоначальница племени — с улыбкой горделивого презрения услышавшая в
народе глухое пророчество и угрозу: «снимется венец с
народа, не узнавшего посещения», «придут римляне и возьмут!» Не верила она, считая незыблемым венец, возложенный рукою Иеговы на голову Израиля.