Неточные совпадения
Сначала дядя Аким огрызался; наконец
стало не
под силу: он замолк и уже с этой минуты
стал отворачиваться всякий раз, как встречался с Василием.
Дело в том, что с минуты на минуту ждали возвращения Петра и Василия, которые обещали прийти на побывку за две недели до Святой: оставалась между тем одна неделя, а они все еще не являлись. Такое промедление было тем более неуместно с их стороны, что путь через Оку
становился день ото дня опаснее. Уже поверхность ее затоплялась водою, частию выступавшею из-под льда, частию приносимою потоками, которые с ревом и грохотом низвергались с нагорного берега.
Во все время, как они переезжали реку, старик не переставал подтрунивать над молодым парнем. Тот хоть бы слово. Не знаю,
стало ли жаль Глебу своего сына или так, попросту, прискучило ему метать насмешки на безответного собеседника, но
под конец и он замолк.
Неудовольствие тестя обнаружилось в полной мере, когда он
стал замечать, что зять для исполнения своих прихотей его обкрадывает: раз-другой поймали Захара на базаре с мукой, которую оттягивал он ночью из-под жернова во время помолу.
Храбрился он с теми, которые уступали ему, кумились с ним или добровольно
становились под один уровень.
Как только наступил послеобеденный отдых, Захар отправился
под навес, примазал волосы, подвел их скобкою к вискам, самодовольно покрутил головой, взял в руки гармонию, пробрался в узенький проулок к огороду и
стал выжидать Дуню, которая должна была явиться развешивать белье.
— Думал, отнял у меня господь детей, ты останешься нам в утеху,
станешь об нас сокрушаться да беречь
под старость, а заместо того норовишь как бы злодеем нашим
стать!
Так вот, дядя, к примеру такому говорю, рази ты с ним
под одну
стать?..
— Нет, кланяться и тогда не
стану: земля земле не кланяется!.. А так, зная твою добрую душу, приду, скажу: «Не
под силу, мол, не смогу достать хлебец своими трудами; дай уголок помереть покойно…» — только и скажу.
Шествие обогнуло избу и медленно
стало подниматься в гору. Вскоре все исчезло; один только гроб долго еще виднелся
под темною линиею высокого берегового хребта и, мерно покачиваясь на плечах родственников, как словно посылал прощальные поклоны Оке и площадке…
В ожидании этого благополучного времени они постепенно уносили из дому все, что ни попадалось
под руку. За горшками последовал остаток муки, купленной Глебом в дешевую пору, за мукою кадки, в которых солили рыбу, и наконец не
стало уже видно на берегу площадки большой лодки и вершей.
Голос Захара, раздавшийся где-то неподалеку, мгновенно возвратил приемышу часть его смелости. Он выбрался из-под плетня и
стал на ноги. Шаги приближались в его сторону; секунду спустя тихо скользнул деревянный засов, запиравший изнутри задние ворота «Расставанья», подле которого находился приемыш.
Во время объяснения его с Василием тетушка Анна подсобила Дуне
стать на ноги; поддерживая ее
под руку, старушка повела ее к дому. Петр последовал за ними. Он оставил, однако ж, обеих женщин у завалинки и, не сказав им ни слова, вошел в ворота.
И снова сквозь темную листву орешника, ольхи и ветел
стала просвечивать соломенная, облитая солнцем кровля; снова между бледными ветвями ивы показалась раскрытая дверь.
Под вечер на пороге усаживался дедушка Кондратий, строгавший дряхлою рукою удочку, между тем как дочка сидела подле с веретеном, внук резвился, а Ваня возвращался домой с вершами
под мышкой или неся на плече длинный сак, наполненный рыбой, которая блистала на солнце, медленно опускавшемся к посиневшему уже хребту высокого нагорного берега.
Возмущало Нехлюдова, главное, то, что в судах и министерствах сидели люди, получающие большое, собираемое с народа жалованье за то, что они, справляясь в книжках, написанных такими же чиновниками, с теми же мотивами, подгоняли поступки людей, нарушающих написанные ими законы,
под статьи, и по этим статьям отправляли людей куда-то в такое место, где они уже не видали их, и где люди эти в полной власти жестоких, огрубевших смотрителей, надзирателей, конвойных миллионами гибли духовно и телесно.
— Эх! — сказал он, — давайте-ка о чем-нибудь другом говорить или не хотите ли в преферансик по маленькой? Нашему брату, знаете ли, не след таким возвышенным чувствованиям предаваться. Наш брат думай об одном: как бы дети не пищали да жена не бранилась. Ведь я с тех пор в законный, как говорится, брак вступить успел… Как же… Купеческую дочь взял: семь тысяч приданого. Зовут ее Акулиной; Трифону-то
под стать. Баба, должен я вам сказать, злая, да благо спит целый день… А что ж преферанс?
Неточные совпадения
Начальство там попряталось, // А жители
под берегом, // Как войско,
стали лагерем.
Идем домой понурые… // Два старика кряжистые // Смеются… Ай, кряжи! // Бумажки сторублевые // Домой
под подоплекою // Нетронуты несут! // Как уперлись: мы нищие — // Так тем и отбоярились! // Подумал я тогда: // «Ну, ладно ж! черти сивые, // Вперед не доведется вам // Смеяться надо мной!» // И прочим
стало совестно, // На церковь побожилися: // «Вперед не посрамимся мы, //
Под розгами умрем!»
Выслушав такой уклончивый ответ, помощник градоначальника
стал в тупик. Ему предстояло одно из двух: или немедленно рапортовать о случившемся по начальству и между тем начать
под рукой следствие, или же некоторое время молчать и выжидать, что будет. Ввиду таких затруднений он избрал средний путь, то есть приступил к дознанию, и в то же время всем и каждому наказал хранить по этому предмету глубочайшую тайну, дабы не волновать народ и не поселить в нем несбыточных мечтаний.
Излучистая полоса жидкой
стали сверкнула ему в глаза, сверкнула и не только не исчезла, но даже не замерла
под взглядом этого административного василиска.
Задумались головотяпы: надул курицын сын рукосуй! Сказывал, нет этого князя глупее — ан он умный! Однако воротились домой и опять
стали сами собой устраиваться.
Под дождем онучи сушили, на сосну Москву смотреть лазили. И все нет как нет порядку, да и полно. Тогда надоумил всех Пётра Комар.