Неточные совпадения
Позвольте… видите ль… сначала
Цветистый луг;
и я искала
Траву
Какую-то, не вспомню наяву.
Вдруг милый человек, один из
тех, кого мы
Увидим — будто век знакомы,
Явился тут со мной;
и вкрадчив,
и умен,
Но робок… Знаете, кто в бедности рожден…
Сужу-с не по рассказам;
Запрет он вас; — добро еще со мной;
А
то, помилуй бог, как разом
Меня, Молчалина
и всех с двора долой.
Вот то-то-с, моего вы глупого сужденья
Не жалуете никогда:
Ан вот беда.
На что вам лучшего пророка?
Твердила я: в любви не будет в этой прока
Ни во́ веки веков.
Как все московские, ваш батюшка таков:
Желал бы зятя он с звездами, да с чинами,
А при звездах не все богаты, между нами;
Ну разумеется, к
тому б
И деньги, чтоб пожить, чтоб мог давать он ба́лы;
Вот, например, полковник Скалозуб:
И золотой мешок,
и метит в генералы.
Да-с, так сказать, речист, а больно не хитер;
Но будь военный, будь он статский,
Кто так чувствителен,
и весел,
и остер,
Как Александр Андреич Чацкий!
Не для
того, чтоб вас смутить;
Давно прошло, не воротить,
А помнится…
Ну поцелуйте же, не ждали? говорите!
Что ж, ради? Нет? В лицо мне посмотрите.
Удивлены?
и только? вот прием!
Как будто не прошло недели;
Как будто бы вчера вдвоем
Мы мочи нет друг другу надоели;
Ни на́волос любви! куда как хороши!
И между
тем, не вспомнюсь, без души,
Я сорок пять часов, глаз мигом не прищуря,
Верст больше седьмисот пронесся, — ветер, буря;
И растерялся весь,
и падал сколько раз —
И вот за подвиги награда!
Положимте, что так.
Блажен, кто верует, тепло ему на свете! —
Ах! боже мой! ужли я здесь опять,
В Москве! у вас! да как же вас узнать!
Где время
то? где возраст
тот невинный,
Когда, бывало, в вечер длинный
Мы с вами явимся, исчезнем тут
и там,
Играем
и шумим по стульям
и столам.
А тут ваш батюшка с мадамой, за пикетом;
Мы в темном уголке,
и кажется, что в этом!
Вы помните? вздрогнём, что скрипнет столик,
дверь…
Тот черномазенький, на ножках журавлиных,
Не знаю, как его зовут,
Куда ни сунься: тут, как тут,
В столовых
и в гостиных.
А
тот чахоточный, родня вам, книгам враг,
В ученый комитет который поселился
И с криком требовал присяг,
Чтоб грамоте никто не знал
и не учился?
Теперь мне до
того ли!
Хотел объехать целый свет
И не объехал сотой доли.
Который же из двух?
«Ах! батюшка, сон в руку!»
И говорит мне это вслух!
Ну, виноват! Какого ж дал я крюку!
Молчалин давеча в сомненье ввел меня.
Теперь… да в полмя из огня:
Тот нищий, этот франт-приятель;
Отъявлен мотом, сорванцом;
Что за комиссия, создатель,
Быть взрослой дочери отцом...
Как
тот и славился, чья чаще гнулась шея...
А сверстничек, а старичок
Иной, глядя на
тот скачок
И разрушаясь в ветхой коже,
Чай, приговаривал: — Ах! если бы мне тоже!
Известный человек, солидный,
И знаков
тьму отличья нахватал...
Будь плохенький, да если наберется
Душ тысячки две родовых, —
Тот и жених.
А придерутся
К
тому, к сему, а чаще ни к чему,
Поспорят, пошумят
и… разойдутся.
Не поминайте нам, уж мало ли крехтят!
С
тех пор дороги, тротуары,
Дома
и всё на новый лад.
Позвольте, батюшка. Вот-с — Чацкого, мне друга,
Андрея Ильича покойного сынок:
Не служит,
то есть в
том он пользы не находит,
Но захоти — так был бы деловой.
Жаль, очень жаль, он малый с головой
И славно пишет, переводит.
Нельзя не пожалеть, что с эдаким умом…
И в женах, дочерях — к мундиру
та же страсть!
(Чацкий бежит
и приносит. Всё следующее — вполголоса, — до
того, как София очнется.)
Ну! я не знал, что будет из
тогоВам ирритация. Опро́метью вбежали. —
Мы вздрогнули! — Вы в обморок упали,
И что ж? — весь страх из ничего.
Позвольте, расскажу вам весть:
Княгиня Ласова какая-то здесь есть,
Наездница, вдова, но нет примеров,
Чтоб ездило с ней много кавалеров.
На днях расшиблась в пух, —
Жоке́ не поддержал, считал он, видно, мух. —
И без
того она, как слышно, неуклюжа,
Теперь ребра недостает,
Так для поддержки ищет мужа.
Ударюсь об заклад, что вздор;
И если б не к лицу, не нужно перевязки;
А
то не вздор, что вам не избежать огласки:
На смех,
того гляди, подымет Чацкий вас;
И Скалозуб как свой хохол закру́тит,
Расскажет обморок, прибавит сто прикрас;
Шутить
и он горазд, ведь нынче кто не шутит!
Сидят они у батюшки теперь,
Вот кабы вы порхнули в дверь
С лицом веселым, беззаботно:
Когда нам скажут, что хотим, —
Куда как верится охотно!
И Александр Андреич, — с ним
О прежних днях, о
тех проказах
Поразвернитесь-ка в рассказах:
Улыбочка
и пара слов,
И кто влюблен — на всё готов.
Дождусь ее
и вынужу признанье:
Кто наконец ей мил? Молчалин! Скалозуб!
Молчалин прежде был так глуп!..
Жалчайшее созданье!
Уж разве поумнел?.. А
тот —
Хрипун, удавленник, фагот,
Созвездие манёвров
и мазурки!
Судьба любви — играть ей в жмурки,
А мне…
Я не старалась, бог нас свел.
Смотрите, дружбу всех он в доме приобрел:
При батюшке три года служит,
Тот часто бе́з толку сердит,
А он безмолвием его обезоружит,
От доброты души простит.
И между прочим,
Веселостей искать бы мог;
Ничуть: от старичков не ступит за порог;
Мы ре́звимся, хохочем,
Он с ними целый день засядет, рад не рад,
Играет…
По мере я трудов
и сил,
С
тех пор, как числюсь по Архивам,
Три награжденья получил.
Да это, полно,
та ли-с?
Татьяна Юрьевна!!! Известная, — притом
Чиновные
и должностные —
Все ей друзья
и все родные;
К Татьяне Юрьевне хоть раз бы съездить вам.
Ну, бог тебя суди;
Уж, точно, стал не
тот в короткое ты время;
Не в прошлом ли году, в конце,
В полку тебя я знал? лишь утро: ногу в стремя
И носишься на борзом жеребце;
Осенний ветер дуй, хоть спереди, хоть с тыла.
Те же, Князь Тугоуховский
и Княгиня с шестью дочерьми.
Те же
и Графини Хрюмины: бабушка
и внучка.
В чужих краях на ком?
О! наших
тьма без дальних справок
Там женятся
и нас дарят родством
С искусницами модных лавок.
Те же
и множество других гостей. Между прочими Загорецкий. Мужчины являются, шаркают, отходят в сторону, кочуют из комнаты в комнату
и проч. София от себя выходит, все к ней навстречу.
Позвольте вам вручить, напрасно бы кто взялся
Другой вам услужить, зато
Куда я ни кидался!
В контору — всё взято,
К директору, — он мне приятель, —
С зарей в шестом часу,
и кстати ль!
Уж с вечера никто достать не мог;
К
тому, к сему, всех сбил я с ног,
И этот наконец похитил уже силой
У одного, старик он хилый,
Мне друг, известный домосед;
Пусть дома просидит в покое.
Те же
и Скалозуб, потом Молчалин.
Те же
и Xлёстова, София, Молчалин, Платон Михайлович, Наталья Дмитриевна, Графиня внучка, Княгиня с дочерьми, Загорецкий, Скалозуб, потом Фамусов
и многие другие.
В
той комнате незначащая встреча:
Французик из Бордо, надсаживая грудь,
Собрал вокруг себя род веча
И сказывал, как снаряжался в путь
В Россию, к варварам, со страхом
и слезами;
Приехал —
и нашел, что ласкам нет конца...
Пускай меня отъявят старовером,
Но хуже для меня наш Север во сто крат
С
тех пор, как отдал всё в обмен на новый лад —
И нравы,
и язык,
и старину святую,
И величавую одежду на другую
По шутовскому образцу...
—
Вот случай вам со мною, он не новый;
Москва
и Петербург — во всей России
то,
Что человек из города Бордо,
Лишь рот открыл, имеет счастье
Во всех княжон вселять участье...
Ну бал! Ну Фамусов! умел гостей назвать!
Какие-то уроды с
того света,
И не с кем говорить,
и не с кем танцовать.
И едешь час,
и два, день целый; вот резво́
Домчались к отдыху; ночлег: куда ни взглянешь,
Всё
та же гладь
и степь,
и пусто,
и мертво…
Те же
и Скалозуб, спускается с лестницы.
Упрямец! ускакал!
Нет ну́жды, я тебя нечаянно сыскал,
И просим-ка со мной, сейчас, без отговорок:
У князь-Григория теперь народу
тьма,
Увидишь человек нас сорок,
Фу! сколько, братец, там ума!
Всю ночь толкуют, не наскучат,
Во-первых, напоят шампанским на убой,
А во-вторых, таким вещам научат,
Каких, конечно, нам не выдумать с тобой.
Извольте продолжать, вам искренно признаюсь,
Такой же я, как вы, ужасный либерал!
И от
того, что прям
и смело объясняюсь,
Куда как много потерял!..
— Конечно, рассказали,
Она не
то чтобы мне именно во вред
Потешилась,
и правда или нет —
Ей всё равно, другой ли, я ли,
Никем по совести она не дорожит.
Не знаю. А меня так разбирает дрожь,
И при одной я мысли трушу,
Что Павел Афанасьич раз
Когда-нибудь поймает нас,
Разгонит, проклянёт!.. Да что? открыть ли душу?
Я в Софье Павловне не вижу ничего
Завидного. Дай бог ей век прожить богато,
Любила Чацкого когда-то,
Меня разлюбит, как его.
Мой ангельчик, желал бы вполовину
К ней
то же чувствовать, что чувствую к тебе;
Да нет, как ни твержу себе,
Готовлюсь нежным быть, а свижусь —
и простыну.