Неточные совпадения
— Ах… пес! Вот, гляди, каковы есть люди: его грабят, а он кланяется — мое
вам почтение! Положим, взяли-то у него, может, на копейку,
да ведь эта копейка ему — как мне рубль… И не в копейке дело, а в том,
что моя она и никто не смей ее тронуть, ежели я сам не брошу… Эх! Ну их! Ну-ка говори — где был,
что видел?
«
Что тебе?» — «
Да вот, говорит, привел дочь вашему благородию…» — «Зачем?» — «
Да, может, говорит, возьмете… человек
вы холостой…» — «Как так?
что такое?» — «
Да водил, говорит, водил ее по городу, в прислуги хотел отдать — не берет никто… возьмите хоть в любовницы!» Понимаете?
— Большие, — сказал Фома, подумав. —
Да ведь у отца много их…
чего же
вы так уж…
— Ах, не делайте этого! Пожалейте себя…
Вы такой… славный!.. Есть в
вас что-то особенное, —
что? Не знаю! Но это чувствуется… И мне кажется,
вам будет ужасно трудно жить… Я уверена,
что вы не пойдете обычным путем людей вашего круга… нет!
Вам не может быть приятна жизнь, целиком посвященная погоне за рублем… о, нет! Я знаю, —
вам хочется чего-то иного…
да?
— Жизнь строга… она хочет, чтоб все люди подчинялись ее требованиям, только очень сильные могут безнаказанно сопротивляться ей…
Да и могут ли? О, если б
вы знали, как тяжело жить… Человек доходит до того,
что начинает бояться себя… он раздвояется на судью и преступника, и судит сам себя, и ищет оправдания перед собой… и он готов и день и ночь быть с тем, кого презирает, кто противен ему, — лишь бы не быть наедине с самим собой!
— Немножко? Ну, хорошо, положим,
что это немножко… Только вот
что, дитя мое… позвольте мне дать
вам совет… я человек судейский… Он, этот Князев, подлец,
да! Но и подлеца нельзя бить, ибо и он есть существо социальное, находящееся под отеческой охраной закона. Нельзя его трогать до поры, пока он не преступит границы уложения о наказаниях… Но и тогда не
вы, а мы, судьи, будем ему воздавать…
Вы же — уж, пожалуйста, потерпите…
— Живут однажды, — говорил Ухтищев, упиваясь своей мудростью, — и не мешает поэтому торопиться жить… Ей-богу, так!
Да что тут говорить —
вы разрешите мне встряхнуть
вас? Поедемте сейчас в один дом… живут там две сестрицы… ах, как они живут! Решайте!
— Константин Федорович! Платон Михайлович! — вскрикнул он. — Отцы родные! вот одолжили приездом! Дайте протереть глаза! Я уж, право, думал, что ко мне никто не заедет. Всяк бегает меня, как чумы: думает — попрошу взаймы. Ох, трудно, трудно, Константин Федорович! Вижу — сам всему виной! Что делать? свинья свиньей зажил. Извините, господа, что принимаю вас в таком наряде: сапоги, как видите, с дырами.
Да чем вас потчевать, скажите?
«Мастеровой революции — это скромно. Может быть, он и неумный, но — честный. Если вы не способны жить, как я, — отойдите в сторону, сказал он. Хорошо сказал о революционерах от скуки и прочих. Такие особенно заслуживают, чтоб на них крикнули:
да что вы озорничаете? Николай Первый крикнул это из пушек, жестоко, но — это самозащита. Каждый человек имеет право на самозащиту. Козлов — прав…»
Неточные совпадения
Хлестаков (придвигаясь).
Да ведь это
вам кажется только,
что близко; а
вы вообразите себе,
что далеко. Как бы я был счастлив, сударыня, если б мог прижать
вас в свои объятия.
Осип.
Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь
вам,
да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь
вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться,
что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Почтмейстер.
Да что я? Как
вы, Антон Антонович?
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну,
да уж попробовать не куды пошло!
Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если
вы точно имеете нужду в деньгах или в
чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Аммос Федорович.
Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел было к
вам, Антон Антонович, с тем чтобы попотчевать
вас собачонкою. Родная сестра тому кобелю, которого
вы знаете. Ведь
вы слышали,
что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и у того и у другого.